Великая страсть актрисы... Глава пятая

"Ни памятью к своему прошлому, ни благодарностью к предкам -
творцам своей культуры и государственности,
мы, русские, не отличаемся"
Евгений Николаевич Чириков (1864 — 1932)
русский писатель, драматург, публицист.         


"Видите, с какой превосходной публикой я соприкасаюсь. Именно она и заставляет меня делать огромные успехи" - писала Полина Виардо в одном из писем к Жорж Санд. И даже, находясь на гастролях в Италии она напишет: "Каждый раз когда я сажусь в карету и еду в Итальянский театр, я воображаю себя на дороге в Большой театр. И если на улице немного туманно - иллюзия бывает полной. Но едва лишь карета останавливается, как она исчезает и я глубоко вздыхаю"

         Другая великая актриса Франции – Сара Бернар говорила что:".... на стыке Европы и Азии живет народ истинных театралов, готовый стоять за билетами в самые лютые морозы, осыпать зимой великолепными цветами, угощать так, как нигде в мире, прославлять и прочее, прочее" Свое непродолжительное пребывание в Петербурге Бернар потом вспоминала неоднократно. Ее поражало буквально все, но более всего — императорская галантность Александра III, который в ответ на ее реверанс сам склонился перед ее великим талантом.

        В Николаевскую эпоху происходит расцвет классической литературы и искусства. После Петра Великого и Екатерины II едва ли кем из государей было сделано для просвещения России столько, сколько сделал Николай Павлович.

Тому способствовало мировоззрение императора Николая I. Оно имело большой смысл, как противодействие увлечениям и некоторой распущенности Александровской эпохи. Если Александр I будил мысль, то Николай I, прежде всего, умел комбинировать общественные силы. И к тому же замечательная сила воли императора, жажда деятельности, доходящий до самопожертвования патриотизм, идеально честное отношение к тому, что он считал своей обязанностью, и верность своему слову, приносили свои плоды в служении отечеству...
"Александра с широкими планами и идеализмом понимали, может быть, два десятка образованных русских людей его времени... Гений Николая общедоступный, более по мерке среднему русскому человеку того времени. Он более удовлетворял, если не истинным потребностям России, то её общественному мнению. Николай более был сыном своего века, чем Александр своего, он чувствовал за собой всю Россию!" (Ф.М. Уманец. Проконсул Кавказа. "Исторический вестник", т. 33, 1888.)

Николай Павлович любил театр и всячески поддерживал его таланты. При нём открываются Александрийский и Михайловский театры. Обилие имен актеров и драматургов показывает, что имело смысл писать пьесы; если бы театр и драматургию зажимали, едва ли многие рисковали бы писать в стол.

Сколько блестящих имен, сколько талантов в одну эпоху: В.Н. Асенкова, Я. Брянский, В.И. Живокина, Е.Н. Жулева, В.А. Каратыгин, П.А. Каратыгин, А.М. Каратыгина, А.Е. Мартынова, Павел Степанович  Мочалов, Л. Никулина-Косицкая, семья Самойловых, П.М. Садовский, Е.С. Семенова, И.И. Сосницкий,  Михаил Семенович  Щепкин и многие, многие другие -и это  только театральных деятелей.
 
 
Хороший вкус,  глубокий патриотизм и любовь к Отечеству, к исконно русскому Государя проявляется в том, что он  замечая отсутствии русских пьес на сцене, говорит об этом и призывает ставить на сцене больше русских пьес.  Именно при нём рождается эпоха русской драматургии.
*Кукольник Нестор Васильевич пишет пьесу "Князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский" не сходившей со сцены долгое время... 
 
    Писателем-драматургом **Полевым Н.А. создаются такие пьесы как "Дедушка русского флота", "Параша сибирячка", "Русский моряк", "Знакомые незнакомцы", "Булочная", "Купец новгородский", "Ломоносов", "Елена Глинская", "Смерть или честь" и другие. 

Как повествует супруга А. М. Каратыгина, переводчик "Вильгельма Телля" А.Г Рутчев упросил В.А. Каратыгина взять для бенефиса именно эту пьесу, несмотря на то, что она была запрещена цензурой, и, зная благоволение императора к Каратыгину, упросил его получить разрешение на постановку. И Каратыгин обратился к графу Бенкендорфу, который и разрешил её. Каратыгин подготовил роль, как вдруг за три дня до бенефиса ему сообщили, что в афише снят этот бенефис и тогда Каратыгину предложили взять какую-нибудь другую вещь, на что он отказался, заявив, что в такой короткий срок он не может подготовиться к новой вещи. Часа через два после этого ему объявил министр Двора князь П.М. Волконский, что Государь, не желая огорчать и затруднить Каратыгина отменой спектакля, дозволяет ему взять в свой бенефис запрещенную трагедию "Вильгельм Телль". Как пишет А.М. Каратыгина: "Подобного знака монаршего благоволения ни до тех пор, ни после того, никогда не был удостоен ни один артист" (Воспоминания А.М. Каратыгиной. "Русский вестник", т. 152, 1881).

Она же рассказывает, как Николай Павлович обнимал и целовал Каратыгина за выполнение роли Кузьмы Минина в пьесе тогда еще неизвестного драматурга Н.В. Кукольника "Рука Всевышнего Отечество спасла"; а Кукольника Государь, пригласив во дворец, благодарил за выбранную тему и талантливое её написание.

А.М. Каратыгина подтверждает, что Николай Павлович вообще не любил переводных пьес и предпочитал оригинальные отечественные и  приводит слова монарха Каратыгину:
- Я бы чаще ездил тебя смотреть, если бы вы не играли таких чудовищных мелодрам. Скажи мне: сколько раз в нынешнем году тебе приходилось душить или резать жену свою на сцене?

Уважение прав литературной собственности и очень широко практиковавшаяся система пенсий известным художникам кисти, резца, лиры и слова, несомненно повышали статус творчества до государственного значения и приучали общество, еще очень слабо грамотное, уважать вообще творческий гений человека.

За большие заслуги в творчестве Каратыгину, в добавление к содержанию от театральной дирекции, Государь пожаловал из средств Собственного кабинета Его Величества ежегодно по три тысячи рублей, а через три года увеличил сумму до шести тысяч. 

Когда Полевой Н.А.  скончался, Государь назначил вдове пенсию в одну тысячу рублей ежегодно. 

Высока была поддержка императором Николаем Павловичем корифеев русской культуры и в первую очередь, А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя, М.Н. Загоскина.

Постановка на сцене таких пьес, как "Горе от ума" и "Ревизор", по личному приказанию Государя, указывает на широкую его терпимость в деле критики общественных и даже правительственных нравов... И это при жесточайшей цензуре того времени...
 

"Юрий Милославский" Загоскина считался "боевиком" в литературе на исторические темы, им зачитывались повсюду, но наряду с его же "Аскольдовой могилой", "Рославлевым", "Тоской по родине", "Брынским лесом", "Искупителем", указанный автор написал еще роман "Кузьма Петрович Мирошев", который, несмотря на его достоинства, почему-то не нашел широкого читателя. Однако этот роман был оценен Николаем Павловичем весьма высоко: он его считал лучшим романом, не исключая и "Юрия Милославского".

***Сердечно полюбивший А.C.Пушкина как поэта, гордившийся своим Пушкиным, Государь знал его необузданный характер и боялся за него. С нежною заботливостью следил он за его поступками и после первой несостоявшейся дуэли призвал его и потребовал от него честного слова, что в случае необходимости новой дуэли Пушкин прежде всего даст об этом знать ему, государю. Но в деле ложной чести была забыта первая обязанность честности. Если бы Пушкин исполнил данное им слово, Россия не потеряла бы своей лучшей славы, и великодушному государю не пришлось бы оплакивать вместе с гибелью поэта и свое рыцарское доверие к человеку...

Николай Павлович поддерживал и художников. Например,"...он сразу понял талантливость П.А. Федотова и высоко оценил его "Сватовство майора". Любил просматривать и акварели этого художника и вообще советовал Федотову выйти в отставку и целиком посвятить себя живописи, и к тому же обещал в этом случае материальную поддержку. Но Федотов любил свой полк (лейб-гвардии Финляндский), своих полковых друзей и не внял предложению императора, однако через два года, когда стал популярен, принял это предложение. Надо отметить и музыкальность Федотова; он, в частности, написал популярный романс "Душенька". (По статье "Павел Андреевич Федотов". "Исторический вестник", т. 54, 1893.)

Вот такая отеческая забота была Государя ко все творцам пера и кисти!

Созвучие передовых русских людей, русской духовной и интеллектуальной элиты с мировоззрением, душевной настроенностью императора Николая Павловича, полное и однозначное, звучащее в одном ключе, продвинуло русское искусство и литературу на высокие рубежи не только того времени, но и до сих пор остаётся высоким её эквивалентом... Золотым веком русской культуры!

Весьма дельное и справедливое замечание сделал в своей "Записной книжке" П.А. Каратыгин, известнейший драматический актер и режиссер того времени, записавший: "Вольтер сказал, что разумный человек должен быть свободным. Жаль, что он не учил свободу быть разумной". Это понимал и император Николай Павлович, это понимали и передовые русские люди его эпохи...

В связи с этим было бы интересно привести отрывок из письма ученого и публициста Бориса Чичерина к издателю "Колокола" А.Герцену, опубликованное в сборнике "Несколько современных вопросов":
*...у нас общество должно купить себе право на свободу разумным самообладанием, а вы к чему приучаете? К раздражительности, к нетерпению, к неустойчивым требованиям, к неразборчивости средств. Своими желчными выходками, своими, не знающими меры шутками и сарказмами, которые носят на себе заманчивый покров независимости суждений, вы потакаете тому легкомысленному отношению к политическим вопросам, которые и так уже слишком у нас в ходу. Да, нам нужно, конечно, независимое ни от кого общественное мнение - это едва ли не первая наша потребность; но общественное мнение, умудренное, стойкое, с серьезным взглядом на вещи, с крепким закалом политический мысли, общественное мнение, которое могло бы служить правительству и опорою в благих начинаниях, и благоразумною задержкою при ложном направлении...

А в отношении свободы русского человека вообще в рукописях А.С.Пушкина приводится довольно интересный диалог его с иностранцем-англичанином:
"...на вопрос мой:
- Неужто вы русского крестьянина почитаете свободным?
На что ответил  англичанин:
- Взгляните на него: что может быть свободнее его обращения с вами? Есть ли тень рабского унижения в его поступи и речи...
… Ваш крестьянин каждую субботу ходит в баню, умывается каждое утро, сверх того несколько раз в день моет руки. О его смышлености говорить нечего: путешественники ездят из края в край по России, не зная ни одного слова вашего языка, из везде их понимают, исполняют их требования, заключают условия; никогда не встречал я между ними то, что соседи наши называют un badaud (ротозей, зевака), никогда не замечал в них ни грубого удивления, ни невежественного презрения к чужому. Переимчивость их известна; проворство и ловкость удивительные…
 Вообще повинности в России не очень тягостны для народа: подушные платятся миром, оброк не разорителен... Во всей России помещик, наложив оброк, оставляет на произвол своему крестьянину доставать оный, как и где он хочет. Крестьянин промышляет, чем вздумает, и уходит иногда за две тысячи верст вырабатывать себе деньгу. И это Вы называете рабством? Я не знаю во всей Европе народа, которому было бы дано более простора действовать..." ("Русский архив", кн.II 1881 год)»
Надо заметить, что крепостное право к тому времени ещё не было отменено...

По воспоминаниям современников, простота, скромность сочетались у Николая Павловича с вежливостью, услужливостью и сердечностью.
 
Вот один из изумительных случаев, поразивший многих петербуржцев. Как-то Государь, проезжая по Петербургу, встретил бедную похоронную процессию: за санями с простым гробом шла одна лишь старушка. Государь, заинтересовавшись, кого хоронят и узнав, что хоронят отставного солдата, стоявшего на квартире у этой старушки, слез с саней и пошел за гробом, говоря: "Русскому солдату царь - отец"
 
Неизгладимое впечатление на жителей столицы произвел поступок царя, идущего за гробом, провожаемым старенькой, бедно одетой женщиной! И что произошло? Прохожие, видя царя, идущего за этим гробом, один за другим стали присоединяться к похоронной процессии покойного солдата и, таким образом, проводили в его последний поход многие сотни жителей. Достойный пример, поучительный для верующих. Не приказом, не принуждением были они собраны на похоронную процессию, а личным примером Государя. 

Николай Павлович, сознавая недостатки и пробелы в собственном воспитании, очень аккуратно подходил к вопросу воспитания наследника и, вместе с тем выявляется главная идея императора в этой проблеме: "Я хочу воспитать в моем сыне человека, прежде чем сделать из него государя".

В соответствии с таким принципом Николай Павлович и подобрал воспитателей наследника, именно: Ю.Ф. Баранова, полковника Мердера и В.А. Жуковского. Мердер показал себя отличным воспитателем в I кадетском корпусе, где он изгнал господствовавшую тогда штрафную систему, "систему наказанием", и стал применять совершенно обратную - систему взаимопонимания между воспитателем и воспитуемыми. О В.А. Жуковском нечего говорить, всем известна его гуманность, его высокая культура.
Вспоминая своих воспитателей и, в частности, преподавателей по законоведению и праву,Николай Павлович так резюмировал: "По-моему, лучшая теория права - добрая нравственность, а она должна быть в сердце, а не в этих отвлеченностях, и иметь своим основанием религию".
Знаменателен его наказ цесаревичу Александру Николаевичу: "Помни, что ты первый слуга России и что всё твое принадлежит ей".

     Тот факт,что воспитание цесаревича происходило совместно с незнатным мальчиком - верная система Николая Павловича. Ее наследовал и Александр Александрович(Александр Ш), воспитывавший своих сыновей совместно с мальчиком их воспитательницы. История говорит, что наиболее народными российскими государями были те, которые не были наследниками престола или те, которые оттирались, а именно Петр I (оттираемый Софьей), Николай I и Александр III. 

При императоре Николае I, как известно, составлен Свод законов Российской империи - основа дальнейших законодательных реформ и  приемник Николая Павловича, Александр Николаевич, всё свое царствование, исходя из заложенной его отцом основы, посвятил благоустройству страны, иначе говоря, великим реформам. 

Николай Павлович видел в семье начало благоустройства общества и, в целом, государства. Сам он был исключительно образцовым семьянином и, как отец, любил русский народ.

Его бабушка - императрица Екатерина Алексеевна - пророчески назвала его "рыцарем Николаем", каковым он и стал на всю жизнь. Также пророческими оказались её слова: "Я стала бабушкой третьего внука, который по необыкновенной силе своей предназначен, кажется мне, также царствовать, хотя у него и есть два старших брата".
 
Василий Андреевич Жуковский отмечает, что любовь и ласка Николая Павловича не ограничивалась лишь в отношении своих детей, она распространялась и на чужих. Еще будучи великим князем, организовал он Главное инженерное училище, со временем превращенное в Военно-Инженерное училище, часто посещал его и всячески благоволил к воспитанникам. Так, однажды старшеклассники были приглашены к вдовствующей императрице на обед, причем сам Николай Павлович их отвез к августейшей матери, где собралась большая свита и много придворных дам. Кадетов посадили за стол, а придворные дамы и кавалеры, в том числе и члены императорской фамилии, обслуживали их. Обе императрицы тут же, но за другим столом, готовили бутерброды, а великие князья и великие княгини подносили кушанья к столу кадетов. Лакеи же приносили из кухни кушанья и убирали тарелки и остатки блюд, а также меняли тарелки.

Спрашивается, где, в каком королевском доме, было такое гостеприимство, такое внимание к молодежи, такое высокопоставленное обслуживание? Только в русской царской фамилии!


Кадеты разных корпусов часто приглашались к Николаю Павловичу и он сам встречал юных гостей не у себя, в глубине дворца, а в первой же комнате и вел их во внутренние покои.

Как-то Николай Павлович, гуляя по парку, встретил большую группу кадетов, он остановил их, приветливо поговорил с ними и пригласил их во дворец на танцы. Но кадеты просили небольшой отсрочки, чтобы сходить в свой корпус и надеть тонкие сапоги и белые перчатки, на что Николай Павлович, улыбаясь, заметил:

- Ах, вы, проказники,- так у вас и эта контрабанда водится!

Заметим, что слово "контрабанда" сказано было императором в связи с тем, что кадетам не разрешалось иметь в корпусе собственное платье.

Другая встреча еще показательней в смысле любви государя к детям, в данном случае - к малолетним. А она произошла в петергофском Нижнем Саду, когда, поздоровавшись с кадетами, он снял с себя мундир (тогда называли - сюртук) и приказал детям повалить его на траву. Вся гурьба набросилась на государя, кто пытался склонить его за рукава, кто за ноги, кто, взобравшись на плечи. Но все усилия кадетской гурьбы были тщетны. Повозившись с ними, Николай Павлович повел кадетов к Главному каскаду и, дойдя до него, скомандовал:

- Бегом вверх! Кто первый дойдет до верха, тому фунт конфет!

Кадетики бросились бежать по лестнице, а надо сказать, что лестница весьма великая - несколько десятков ступеней, сколько точно не помню, хотя сам поднимался и спускался много раз.

Кадетня так увлеклась, стараясь опередить один другого, что кое-где помяли цветы, растущие вдоль лестницы, что увидела императрица, наблюдавшая сверху от Большого дворца, и с упреком сказавшая: "Какие глупые дети". Но император, также поднявшийся уже вверх, с веселым выражением лица и голоса добавил:
- Хорошенько, хорошенько их, и меня, как главного зачинщика.
(изложен П.В. Митуричем, участником этого соревнования, в его "Воспоминаниях" в "Историческом вестнике" за сентябрь 1888 г.).

Николай Павлович часто посещал корпуса, строго следил за порядком, беседовал с кадетами, которые имели непринуждённый характер.

"Кадеты обожали Николая Павловича и считали его своим отцом, любовным и заботливым. Когда в Петергофе, где был кадетский лагерь, прошел однажды сильный ливень и палатки оказались в воде, приехавший император немедленно перевел кадетов в Александринку, как мы, петергофцы, по простоте называли летнюю дачу государя в Петергофе, куда обычно вход, то есть не только в саму дачу, а и в парк, окружавший дачную резиденцию царской семьи, могли входить без отдельного разрешения лишь флигель-адъютанты". (И. Р. Тимченко-Рубан. Из воспоминаний. "Исторический вестник", т. 40, 1890.)

         Эти  трогательные сцены особенно примечательны на фоне того, как Николай Павлович видел в гвардии лишь кутил, отвратившихся от службы, и не мог видеть в гвардейских офицерах действительных офицеров, которые, в свою очередь, боялись по воцарении Николая I потерять свою вольность. А их распущенность доходила до того, что они являлись на строевое учение своих подразделений во фраках...
Этим, в какой-то степени,  можно объяснить  противостояние гвардии, (уже, пожалуй, не той гвардии, которая играла немаловажную роль, при воцарении Екатерины и свержении Павла), и, вновь взошедшего на престол Государя, произошедшего 14 декабря 1825 года... Тем самым усложнив деятельность, которая началась так, как вовсе не хотелось Николаю I, - не с мирной жизни, не с обнадеживающего манифеста, а с подавления восстания...
 




Примечания:

*Кукольник Нестор Васильевич  - русский писатель, известность получил в 1834 году, когда на сцене Александринского театра в бенефисе В.Каратыгина была поставлена «Рука Всевышнего отечество спасла». Драма была одобрена Николаем I.
Был известен также как издатель "Художественной газеты" (1836-1841), одного из первых искусствоведческих периодических изданий в России.А также как хозяин полубогемного литературно-художественного салона, который посещали И.К.Айвазовский, Н.И.Греч, В.А.Соллогуб и особенно близкие писателю К.П.Брюллов и М.И.Глинка...
Наиболее значительными в литературном наследии Кукольника считаются романы, повести и рассказы из эпохи Петра I, основанные на историческом анекдоте, насыщенные яркими бытовыми реалиями, проникнутые юмором, с живыми диалогами и даже не лишенные редких у Кукольника социально-критических интонаций: повести Сержант Иван Иванович Иванов, или Все заодно (1841), Два Ивана, два Степаныча, два Костылькова, Максим Созонтович Березовский (обе 1844).


**Николай Алексеевич Полевой (1796 - 1846) — русский писатель, драматург, литературный и театральный критик, журналист и историк. Русское слово "журналистика" создано в начале 1820-х годов самим Полевым, который так озаглавил в 1825 рубрику о журналах в "Московском телеграфе". Первоначально это слово вызывало насмешки.
"Полевой начал демократизировать русскую литературу; он заставил ее спуститься с аристократических высот и сделал ее более народной…". (А.И.Герцен "О развитии революционных идей в России"
Первым создал тип русского энциклопедического журнала, по образцу которого позднее издавались "Библиотека для чтения", "Отечественные записки" А.А.Краевского, Н.А.Некрасова, М.Е.Салтыкова-Щедрина и др., "Современник". Стремясь "знакомить со всем интересным" в России и на Западе, Полевой распределил материалы журнала по разделам: наука и искусство, словесность, библиография и критика, известия и смесь. Поддерживая постоянные информационные контакты с парижским литературно-публицистическим журналом "Revue encyclopedique", особое значение придавал отделу критики, заметив впоследствии: "Никто не оспорит у меня чести, что первый я сделал из критики постоянную часть журнала русского, первый собрал критику на все важнейшие современные предметы".
В 1821 за трактат Новый способ спряжения русских глаголов получил серебряную медаль Российской академии.

***В.С. Соловьев.Памяти Императора Николая I. Из книги Б.Н.Тарасова "Николай I и его время

Продолжение пишу:)))




Ссылка на первоисточники:
 

Б.Н.Тарасов "Николай I и его время"

Википедия

Справочники, словари.

*