хрупкой с русыми волосами

Это случилось, когда глаза отдыхали в желто-сером. Уже хрустело под ногами, но еще можно было ходить в пальто нараспашку.

Ты уходила по улице, начинающей светлеть, мимо сонных витрин, отражаясь в стекле. Вдоль домов, похожих на засохшие потрескавшиеся пирожные. Каблуки твои цокали по сухим и холодным камням.

Эти сизые камни помнят тяжкую поступь тевтонских ублюдков. Пьяный смех барона Мюнгхаузена помнят они, и нежную мягкую улыбку Анны Петровны Керн. А теперь они будут помнить, наверное, твои русые волосы, тощеватые ноги и глаза – две форели, разбившие лед.

Ты ни разу не оглянулась. Поправила шарф, подтянула повыше перчатки, мотнула головой, рассыпая пшеницу по плечам.

Пнула носком сапога пустую банку из-под пива. И свернула за угол, плавно покачивая бедрами, как самая распоследняя вавилонская ****ь.






ПОСЛЕСЛОВИЕ

Я начинал, между прочим, со стихотворений в прозе (в 1995 году я начал). Но я и сам не знал, что моя первая писанина - это стихотворения в прозе. Я вообще не знал, что это такое-сякое рождается в моей голове. Я не знал, как это назвать: я понимал, что есть стихи - это когда пишут в столбик, и есть проза, это когда пишут в строчку и при этом обязательно рассказывают какую-то историю. О том, что можно писать "ни то, ни се, не знамо, что", я не знал. Но так мне писалось! Но я решил, что я фигню какую-то пишу, а надо браться за "настоящие вещи". Однажды я пришел в "Синюю дверь" Олега Баусова, где я участвовал в проектах театра Ирины Доценко "ДО" в качестве артиста ( я там и начал писать, потому что вся моя роль заключалась в том, чтобы стоять на сцене неподвижно до 40 минут, и понятно, я начал сочинять про себя тексты, чтобы было не так скучно стоять), и кинул в камин пачку листов с машинописными текстами (я тогда на "Оптиме" печатал). И уехал в Москву. Год я писал в Москве стихотворения в прозе, не зная, что это - стихотворения в прозе. И опять - подошел однажды к мусоропроводу и кинул туда пачку машинописных листов. Это дико глупо, никогда так не делайте! Пусть пройдет время, тогда понятно, что, действительно, стоит уничтожить. Недавно я нашел несколько чудом сохранившихся текстов и понял, что я выкинул нечто такое, что может предсталять некоторый интерес для читателей. Мне сохранившие тексты понравились, и если и все сожженные и выброшенные были не хуже, то я - идиот кромешный! Но, вот, сохранившуюся малость я наберу и выложу в Сети! И первая вещь, этого рода называется "Хрупкой, с русыми волосами", которая выше. Она написана летом 1997 года в Москве. В 96-ом я в очередной раз провалился во ВГИК (на режиссерский поступал, меня абы какие ВУЗы не интересовали, я так высоко себе планку ставил, что диплом о высшем получил в том возрасте, когда другие уже дисертации защищают!), и у меня появилась возможность поработать в Москве, и я решил остаться, и опять поступать в следующем году. Но вернулся ненадолго в Ригу и познакомился с этой самой "хрупкой, с русыми волосами". Недолгое романтическое приключение, ее родители отправили учиться в Англию, я поехал в Москву. Ну, и через год написалось это самое стихо!

P. S. Нет, вот написал вроде бы какое-то предисловие, но мне мало, и я снова пишу какие-то пояснения. Причем предисловие с пояснением получатся намного длиннее самого стихотворения. Ну, вот, так уж...

Герои любых произведений обычно лепятся из множества прототипов. Никогда нельзя сказать, что вот именно этот реальный человек послужил прототипом. А герои лирики, так это вообще - фантазмы сплошные! (Блок свою Незнакомку из васильеостровских проституток слепил, это давно известно.)Но могу сказать, что "хрупкая, с русыми волосами" не выдумана мной. Образ конкретной барышни стоял передо мной, когда я вынашивал и рожал это стихотворение в прозе. Когла мы познакомились, было лето 1996-го, мне было 26, барышне 19. А через год я и написал это стихотворение в прозе.

Но сама ситуация и осенний городской пейзаж, в который я поместил свою героиню - выдуман. Наше с ней расставание было куда как проще, прозаичней. Она позвонила мне домой и, не поздоровавшись, заорала в трубку: "Какого хрена ты мне засосы на шее поставил, мудак, я утром встала, а мама мне: "Дочка, что это у тебя такое на шее!!!!!!"

Потом барышня бросила трубку. И улетела учиться в Англию, не попрощавшись. Дело не в засосах, она и так бы порвала со мной: наша встреча была для нее лишь случайной, короткой авантюрой. Это я потом целых два года выжигал ее образ из себя! Так выжег, вместе с частью чего-то важного, что потом много лет вообще ни в кого влюбиться не мог.

И засосы я ей не ставил специально: у нее просто кожа такая особая, я ж не знал....

Пару лет назад я узнал ее на фото в разделе "светская хроника" одного рижского развлекательного журнала. Подпись говорила, что эта дама - владелица латвийского-шведского предприятия, и это меня нисколько не удивило: у нее вся семья - прирожденные бизнес-люди. Она уже в свои 19 деньги делала, как-то так легко и непринужденно - щелчком пальцев. Еще и удивлялась, почему другие так не могут, говорила: "Это же очень просто!"

Ей уже, значит, тридцать три сейчас, но в тётку, судя по фото в журнале, она, и я рад за нее, пока не превращается. Такая же хрупкая, с русыми волосами, только стрижка короткая, а тогда были длинные лохмы. Ничего про нее больше не знаю, лично не встречался, да и не хочу