птичьи хроники. 1

       посвящается Тому Йорку/Минору/бесконечным дорогам между нами
       спасибо Ес Сое

         .1.
я пролил молоко на пол. оно разлилось по клеточкам кафеля, образовало бесформенный круг, да так и осталось неподвижно в самом центре   кухни. белое пятно в истории. хотелось разбить еще чашку, вот так бросить ее со всей силы, чтобы она разлетелась на черепки, и тоже осталась лежать в центре лужи молока. но она была моя любимая, и  стало жаль эту зеленую старую чашку. сразу вспомнил, как приходил  ко мне саксофонист, взъерошенный, уставший. он был похож на птицу. брал эту чашку без спроса и наливал молоко. любил он его, как некоторые любят вино или что покрепче. И когда его тонкие губы касались стенок чашки, мне было неловко просить поставить ее на место, потому что она моя любимая. так и пил - медленно, словно горячий чай или крепкий ром. потом ставил локоть на стол, подпирал кулаком щеку с юношеским пушком и смотрел своими большими глазами, похожими на осетр, словно ждал, что я что-то скажу. а я молчал. что я мог сказать этому пареньку, которому от силы было 19, но который вел себя так, словно ему все 50. так и молчали. я и он. он и я.
я его так и называл - Птица. имя у него, наверное, тоже есть, но я не знал.   спрашивать не хотелось, да и не нужно.
он был..он просто был и   всегда эти несколько часов, что он проводил у меня дома казались тяжелым бесконечным зимним вечером, но стоило ему просто посмотреть на меня, улыбнутся, это ощущение уходило. уходило вместе с заходящим солнцем. оставляло тусклые следы на стекле и скрывалось на границе запада.
на подоконник стали падать хлопья мокрого снега с дождем. Можно было подумать все что угодно, но я  то знал, что срок зимы подходит к концу. Уходит холодное солнце и серое небо.
весь промокший  под зимним дождем, кудрявые волосы свисали сосульками, а плечо оттягивал тяжелый саксофон в потрепанно старом чехле, выглядел как проигравший  спор с богом или обычным бомжем на улице. он скинул мокрую одежду в коридоре, остался в одной рубашке, единственной сухой вещи на нем, и направился на кухню. его руки музыканта, с тонкими узорами шрамов по   кисти и запястью, умело стали нарезать овощи и мясо. что-то тушилось на сковородке, я даже не решался узнать, что он готовит,  просто   наслаждался чудным ароматом специй. представлял жаркую Индию, дешевые французские кварталы и арабские рынки. Никогда там не был. Даже не уверен, что хочу, разве что во французские кварталы.   
за все это время кроме шума готовки, стука ножа и Птичьего мата после того, как  он порезал себе палец, не было никаких прочих звуков. вечер в тишине. впрочем, я  даже привык к таким тихим его визитам.
а потом он взял и ушел. как обычно, тихо и не заметно. я мыл посуду, когда услышал, как щелкнула дверь.  до сих пор кажется, что  слышу звук хлопнувшей двери и его невнятное бормотание, даже  не выкидываю чашку, все думаю: он придет, нальет себе молоко и будет его смаковать.
все птицы   прилетают в  теплые края?
птицы прилетают в теже теплые края
птицы прилетают?