Про берёзку

Посадили добрые люди рядом с домом в овраге берёзку. А выросла берёзка не одна – три сестрицы радовали глаз белыми стволами.  В овраге им было хорошо: рядом ручеёк с чистой водой, много кустов и трав, живность всякая бегает. А чуть выгляни из оврага – и солнце так и сыплет лучи золотые, ветер дует нежный, свежий, со стороны леса. Быстро росли красавицы-берёзки, вместе росли и печалей не ведали.
Да вот случилась однажды беда. То ли гроза молнией ударила, то ли человек злой пришёл, то ли от паразитов каких – чахнуть стала одна берёзка. И скоро её не стало. Чуть погодя и второе деревце погибло. А третья берёзка жить осталась. Выросла высокой и статной, будто сестёр своих погибших силу взяла. Издалека теперь видно её было. Возвышалась она над оврагом так, что его и не замечал никто. И мало кто знал, что у ствола той берёзки два пенька то гниют, то веточки пытаются из них пробиться.
А как ни прекрасна была берёзка, очаровывала она не статью. Была в ней тоска. В каждой веточке, которые под тяжестью серёжек склонялись так, будто плакали, в каждом листике, на котором и в зной, казалось, таилась роса.

Рядом с берёзкой рос тополь. Он был так же высок и пышен… Да даже, пожалуй, повыше, потому что рос не в самом овраге, а на его обрыве.  Его листья были крупнее берёзовых, да и сам он выглядел потолще. Ствол его сиял почти так же, как берёзкин, только не белизной, а цветом почти человеческой кожи.  Тополь бросал свою тень на весь овраг и на много метров дальше оврага. Его тени почти хватало, чтобы закрыть берёзку, но у него никогда этого не получалось, потому что мудрый ветер, с любовью перебиравший листики берёзки, нагонял тучи, которые заставляли тополь скрипеть, раскачиваться… И закрывали щедрое солнце от всех, чтобы никто не мог бросать тени.
Шло время. Через тропинку от берёзки росла черёмуха, всегда скупая на ягоды. А возле черёмухи рос  клён. Тихонечко рос, незаметный, неприметный, лишь костром людским согретый, потому что чуть дальше него люди всегда что-то жгли. Клён видели только тогда, когда бушевало пламя, отражаясь в воинственно поднятых листиках. В остальное время его никто не замечал.
Где уж было его заметить прекрасной берёзке, которая всей своей теперь одинокой душой прикипела к тополю и ветру, который с такой нежностью шевелил её ветви.
Тополи стареют раньше других деревьев. Вот и с нашего тополя рано опадали его огромные листья. Потом он начал болеть. Листья его стали желтеть всё раньше и всегда были покрыты чёрными язвами. Он скрипел уже от каждого дуновения ветра и казался красивым лишь издали.
Потом люди спилили тополь, потому что боялись, что однажды он упадёт на их дом.
Берёзка погрустнела ещё больше. Она рыдала изо дня в день, не находя покоя ни в солнце, ни в дожде. Её ветки сбросили часть листьев, потому что, наверное, она не хотела больше жить. Ей было слишком одиноко, у неё слишком сильно болели пеньки у основания ствола.
И ветер не мог её утешить. Поэтому он отчаянно хватал её ветви, метал в стороны, осыпая листья и серьги. Она не обращала на него никакого внимания. Просто хотела умереть.
Маленький клён, который тихо недалеко от неё, тем временем сумел наконец протянуть веточки над тропинкой, которая разделяла его и берёзку. Не умея закрыть ею всю от истерично терзающего природу ветра, от грозы и прочих напастей, не помышляя отбирать у неё драгоценный солнечный свет и не покушаясь на то, чтобы её затенить, клён звенел своими серёжками в такт серёжкам берёзки, прятал её пеньки под своими ветками. А когда люди снова что-то жгли, он рассказывал ей о том, как прекрасен костёр. И вот уже в её листиках танцевали отблески пламени, берёзка весело шумела веточками и беззаботно смеялась. Успокоился ветер. Да он теперь и не страшен был прекрасной берёзке, которая была слишком велика, чтобы что-то могло ей повредить. Да и клён теперь надёжно защищал её корни.




Надеюсь, эта берёзка до сих пор растёт в том овраге