А я сказала мяу!

- Ах, милая! Сто раз на дню тебя я видеть рад.
Ты в полном здравии и красота в тебе не угасает,
ты сил живительных полна. И в меру мне верна.
Ты среди Звезд блистаешь ярче всех,
а на Земле прекраснее тебя, поверь мне, нет.
Похожа сразу ты на розу, эдельвейс, на лотос, лилию,
ромашку и мимозу. Ты словно избранный букет.
В тебе – изъяну никакого нет…
Твои глаза – два крупных изумруда
губительный рассеивают свет вокруг, и до конца
ты никому принадлежать не можешь.
Сиюминутной прихотью саму себя ты гложешь,
ты то бранчлива, то тиха, скромна, любвеобильна,
порой задумчива, рассеяна,
порой богиней томно возлежишь на канапе.
Но взгляд отсутствует – твоя лишь оболочка на Земле –
в неведомое измерение ты воспарила,
в галактику другую мысленно ты на мгновенье унеслась.
Туда, куда однажды ты вернешься навсегда.
Но я люблю тебя, и я дождусь тебя,
и я тебя уже дождался!
- А я сказала: мяу!
- Пожалуйте к столу. Вот плошка полная рагу,
а на десерт вам сливки подадут.
А мне по долгу службы  надо поспешить
и неотложные и важные дела незамедлительно решить.
- А я сказала: мяу!
- Вы, милочка, забыли, что с 3-го числа
мы в этом ресторане трижды были.
- А я сказала: мяу!
- А в этом вы умышленно разбили вазу боккара
и три бокала из того же гарнитура
в споре разнесли на мелкие куски.
Мне на оплату чек сегодня в департамент принесли.
- А я сказала: мяу!
- Да вспомните, моя принцесса, наконец.
За этот месяц я подарил вам 7 колец,
со стразами ошейник, попонку из бельгийской шерсти
и много-много разной мишуры,
и вам совсем ненужной в доме ерунды.
Скажите, для чего вам бриллиантовые серьги
таких невиданных, увесистых размеров?
Мы серьги эти взвешивали в продуктовом магазине
(где помидоры с огурцами взвешивает люд).
И только потому,
что тяжесть их превысила 575 каратов!
И это была только левая серьга!
Но, как стало мне известно,
у вас еще и с правой стороны
должна болтаться точь-в-точь такая побрякушка!
Помилуйте! Как тяжесть эту будете носить в ушах?
- А я сказала: мяу!
- С ума сойти! Неужто нынче мода
на коктейлях и банкетах повелевает
появляться с такими тяжестями в нежных ушках?
Да вам же, милая, не унести такую ношу,
они на ленточки вам мочки разорвут.
- А я сказала: мяу!
- Да что вы говорите?! Вот это да-а, вот это нонсенс!
Теперь, как я вас понимаю, эти серьги на подушечке
должна прислужница носить (как прежде шлейфы
у цариц и у брачующихся невест носили),
носить за вами на всех приемах, вечеринках и балах
и демонстрировать тем самым как вы богаты
и, чтобы вы могли носить, когда бы вы носить могли…
О, совсем запутался я в сложных лабиринтах
нынешнего века моды!
Да знаете ли вы, что я за эти серьги…
Пол-государства на Уолл-стрите заложил?! Н-да-с…
- А я сказала: мяу!
- Помилуйте! На крыше вы
с каким-то подозрительным котом, давно немытым,
с подбитым глазом и ободранным хвостом,
сидели и орали под гармошку песни вечерком.
Затем вы удалились за трубу и, не стесняясь никого,
pardon, устроили там чехарду.
Ну, а потом поднялся безобразный ор меж вами.
Чуть позже пили валерьянку
из бутылок и пели под гитару.
И с криком: «попадет – не попадет!»
на головы прохожих вниз бросали тару.
И безобразничали до тех пор, пока ваш визави
от пьянки не свалился вниз,
но за балкон в полете случайно зацепился и повис.
А вы, милейшая моя супруга,
обняв покрепче водосточную трубу, съехали вниз
и спровоцировали драку с прохожими котами на углу.
И только после этого явились в дом,
и учинили ночью нам невиданный погром.
Как наказанье сверху ниспосланы вы мне,
терплю, живу я с вами, как в страшном свете.
Но разлучаться, право, не хочу,
и безобразной жизнью за это я плачу.
Плачу, плачу, плачу и плАчу без конца,
ну, где же вы такого найдете молодца?
Порочащий вас адюльтер на крыше
нельзя поставить никому в пример.
Позор вы навлекаете на голову мою, но, тем не менее,
 я вас люблю. Вы талисман мой, вы находка,
но изменяете мне, как последняя кокотка.
Ущербность вижу в вас свою,
но ничего с собой поделать не могу.
Я иногда решаю бросить вас, оставить навсегда,
но мне, увы… И в этом вся моя беда!
А может в этом счастье для меня заключено?
Но это, видно, счастье погибнуть в адском пламени
обречено! Что ж, пусть будет так, как есть,
и так, как есть – пусть будет!
- А я сказала: мяу!
- Мне очень жаль, что вы своих ошибок
никогда не признаете
и постоянно действуйте мне наперекор.
Вы при народе выказали моветон.
А с крыши в это время доносился вниз
та-а-кой жаргон… Свидетелей тому десятка два…
И ваш поступок, поверьте, меня в уныние поверг!
Но я смолчал – на размышленье я вам время дал.
Забылись вы, madam! Ведь вы особа приближенная…
Но, видно, разума и осторожности
с рождения лишенная.
При всех дворах и подворотнях существует этикет,
и преступить его не смеет даже cat!
Вы мной манкируете, дорогая,
и ловко, как всегда, дурачите меня.
Заладили одно: ах! ох! И тотчас в ход пускаете
свое неотразимое кошачье «мяу!».
И я у ваших дивных лап, и я готов ваш хвост
на поворотах заносить.
И я весь ваш – ваш без остатка, дорогая.
Я даже государственный закон порой
(подумать только!) готов переступить,
лишь только б вам, моя принцесса,  угодить!
Вы видите, как с вами я бесхитростен и прост,
и защищая как-то вашу честь,
соседу в благородном гневе,
напрочь ненароком отгрыз хвост.
Я совершил невольное членовредительство
и оттого так плохо ночью сплю,
порой не ем и временами чахну.
Не забывайте: я – большой чиновник,
и вы должны блюсти себя от клеветы,
тем самым оберегая имидж мой
от дурной людской молвы.
А вы себя ведете, как ребенок,
ведь знаете, как я люблю вас, мой цыпленок!
- А я сказала: мяу!
- Однако вынужден вас, милая, предупредить:
от дома далеко не отходить, и подозрительных,
порочащих мой статус, знакомств ни с кем не заводить!
 Прошу, любовь моя. Советом не пренебрегать,
чтоб не пришлось мне вызывать почтеннейшую…
вашу мать!
- А я сказала: мяу!
- Ну, милочка, вот это вам скажу я – смело!
Какой в субботу Куршавель и пятизвездочный отель,
когда вы в среду прилетели из Стамбула,
а в понедельник на рассвете отбываете в Мадрид?
А как же я? А как же мой гастрит?
Вы для себя меня должны беречь:
лелеять, нежить, холить и от сквозняков стеречь!
- А я сказала: мяу! Мур-р-р, мур-р-р! Ля мур-р-р!
- Простите, не расслышал… иль не понял…
Со слухом что-то у меня в последние три дня…
Вам два билета надо заказать?..
Ах, понимаю, понимаю…
Однако, какой я все же тугодум, простак,
пожалуй, вызов ваш… я принимаю…
Простите, но вы меня в прострацию ввели
своим последним «Мяу!»… Мур-р.
Я закажу вам в Арктику билет,
один билет, в один конец.
Живите без меня и с кем хотите развлекайтесь там,
на льду, в снегах, в сугробах, в полыньях!
Знакомства с белыми медведями
на пользу вам, я думаю, пойдут.
А на прощание скажу свое глубокомысленное:
Гав!.. Гав-Гав!!... Гав-гав-гав-га-а-ав!!! У-у-у-у-у…
Конец семейной оде
Нуждается в сурдо-переводе.
Что кроется за звуком «мяу!», нам всем понятно.
А вот что означает слово «гав!»,
тем более повторенное двух, трехкратно?
Единожды сказавши «Гав!» -
так пес  учтиво предложил покинуть территорию
совместного их проживания.
Гав-гав! – сказавши дважды, подчеркнул,
что не намерен больше потакать изменнице-жене
и предложил ей удалиться на крышу иль в подвал,
туда, откуда как-то раз Алина была извлечена
и в дом законною супругой введена.
Гав-гав-га-а-ав!!! Затем протяжное  у-у-у-у-у-у-у,
с поднятой скорбной мордой на Луну,
красноречиво подчеркнули страсти,
вскипевшие не только в сердце,
но на сей раз и в животе.
И, грозно громыхнув хвостом об пол,
почти теряя облик дворянина,
он изъяснился с ней фольклорным языком,
свободной задней лапой указав на дверь.
Картина нам сия знакома.
Не хуже, чем законы Ома.
P.S. Из департамента Трезора попросили выйти вон.
И нынче в Думе де-ПУТАТОМ балаболит он.
А по ночам штурмует водосточную трубу
И в одиночестве тоскливо бубнит свое
бу-бу-бу-бу-у-у-у-у-у-у…
Конец