Почему

***
Почему в глазах еврейского малыша, умирающего в гетто оккупированной Варшавы, нет ни ненависти, ни презрения? Почему глаза его полны грустного понимания и прощения? Вы когда-нибудь пробовали понять мысли ребёнка, гладящего разорванную щёку расстрелянной матери и лепечущего растрескавшимися губами: «Потерпи, мамочка, скоро будет не больно…» Что, по-вашему, должен был ощущать малыш? А, что чувствовал совершенно трезвый и, наверняка, нормальный немецкий солдат, стреляющий в заплаканное лицо пятилетней девочки, с надеждой вымучивающей улыбку навстречу ещё неосознанной смерти? Он тупо выполнял приказ какого-то монстра или внутри него самого жило чудовище, требующее крови? Что сломалось в голове у взрослых, сжигающих не таких русых, как они сами, детей в печах концлагерей? Что же с нами, люди? Почему и моё поколение, никогда не знавшее войны, при малейших затруднениях в жизни сжимает кулаки, и с ненавистью, достойной варшавских палачей, желает смерти тому, кого всего лишь предполагает своим противником. Почему даже самые образованные и утончённые из нас с маниакальным упорством стравливают обездоленных и не таких удачливых, как они сами, людей в своих идеально-шахматных расчётах, для своих корыстных нужд? Господь дал нам разум. Почему мы не пользуемся им во благо? Почему презираем и наказываем себя и других за неудачливость, но ничего не делаем для исправления этого? Почему жалкие остатки доброты, иногда проблёскивающие, воспринимаются другими как слабость? Почему мы до сих пор не вымерли? Почему до сих пор существуем?

30.07.2008
г. Пермь