Джерард Мэнли Хопкинс. Восход Луны

Я в летний проснулся солнцеворот, и полночи грот был бледен;
Луна, истончившаяся дотла, светилась ногтем около свечки
Или банана шкуркой, была красива на убыли, но поблекла,
Встала со стула, и прочь от кургана, в ночь от горы Майневы;
Рог ее был упруг, якорем вперекор он цеплялся к вершине.
Это был награда, желанный вид, чуда извод, полученный без усилий,
Слой за слоем он разбирал меня, веко от сонного века отъединяя.

Moonrise

I awoke in the Midsummer not to call night, | in the white and the walk of the morning:
The moon, dwindled and thinned to the fringe | of a finger-nail held to the candle,
Or paring of paradisaical fruit, | lovely in waning but lustreless,
Stepped from the stool, drew back from the barrow, | of dark Maenefa the mountain;
A cusp still clasped him, a fluke yet fanged him, | entangled him, not quite utterly.
This was the prized, the desirable sight, | unsought, presented so easily,
Parted me leaf and leaf, divided me, | eyelid and eyelid of slumber.