Оч. хор. рассказ. Страница Юлии33

(1966 год)

       И снова унизительные хождения по мосфильмовским коридорам, где я повстречала известного сценариста Толю Гребнева и поведала о своих злоключениях.

 На очередном киношном совещании Анатолий Борисович выступил, обрушившись на “мосфильмовских гангстеров”, грабящих талантливую молодёжь.
 Реакция зала была бурной, разразился скандал.

Деньги мне выплатили. Такой суммы я отродясь не держала в руках - полный спортивный баул.
Я шла с этим баулом по коридору Мосфильма, когда повстречала одного из прежних своих знаменитых “пассий”, роман с которым когда-то в панике оборвала.
“Пассия” меня затащила, то есть затащил на просмотр то ли запрещённого, то ли обречённого на цензурную экзекуцию фильма.

Мы сидели рядом, он взял мою руку. Сумку я запихнула под кресло.
Не запомнила ни одного кадра и снова в ужасе ринулась в проход, как только зажёгся свет и грянули аплодисменты.
О бауле вспомнила лишь в гардеробе, помчалась обратно. Зал уже был пуст, но, к счастью, не заперт.
       Самое интересное, что сумка моя так и стояла в проходе на самом видном месте - среди кресел с поднятыми сиденьями.
       Террористов тогда никто не опасался и залы не проверяли...

       Замечательный парень и боец Толя Гребнев призывал меня “творить, творить и творить”, ни на что не обращая внимания.

Они тогда вместе с Александром Аркадьевичем Галичем организовали сценарную мастерскую при Союзе Кинематографистов, в которую пригласили и меня.

Там были Виктор Мережко, Эдик Тополь, Ира Ракша, Шурик Червинский.
Мы готовили киносборник – от каждого по киноновелле.
Помню, как написала что-то весёленькое и фантастическое про “светлое будущее”, - обсуждали, хохотали, одобрили.
Ещё заявку на сценарий под названием “Как Даша стала не Дашей”. Тоже всем понравилось. Излишне говорить, что никакой “киносборник” так и не состоялся.

       Видимо, многое из пережитого тогда и легло в основу рассказа “Валет, который не служит” – о гагринской собаке.
Первым читателем был Александр Аркадьевич. Он похвалил мой опус, предложив отнести в какой-либо журнал.
Я ткнулась сначала в “Юность”, к Мэри Лазаревне Озеровой, знавшей меня ещё девочкой.
Мэри написала на первой странице:
“Оч. хор. рассказ, но не для “Юности”. Молодец, Юля!”.

Я так стосковалась по “доброму слову, которое и кошке приятно”, что это “Молодец, Юля!” прозвучало для меня дивной музыкой, несмотря на формальный отказ.

Отнесла в добрую свою “Смену”, где он сразу же прошёл на ура.
На пляже в Гаграх журнал передавали из рук в руки, дамы вытирали слёзы.