Знаешь...

Знаешь,
со мной стало твориться что-то необычайное:
весь мир в целом
и каждая его составляющая в отдельности,
все явления природы и сама природа –
все, абсолютно все
напоминает мне тебя,
похоже на тебя и носит твое имя:
солнце всходит –
но оно жалкий, чадящий фонаришка
в сравнении с сиянием твоих глаз –
и мне думается:
«Всходит Света…»
Неспокойно море и грудь его
вздымается прерывистым дыханием ветра,
точь-в-точь как твоя грудь:
«Волнуется Света…»
Иду по улице,–
а у встречной березы изгиб ствола –
как изгиб твоего стана,
похож как две капли воды,
до боли, до крика, до стона –
и душа беспорядочно мечется в теле,
ошалевшая, словно ребенок,
которого только что потеряла
в страшной толчее
нерадивая мать…
И я, забываясь, шепчу:
«Света, как ты здесь?..»

Знаю, знаю:
ты скажешь со своим незабываемым,
неповторимым смешком:
«Э-э, да ты совсем спятил, ей-богу!..

Ну, здесь ты Америку не открыла –
я уже слышал это от тебя раньше,
да и посторонние,
частенько не понимая меня,


считали своим долгом сообщить мне,
что я псих…
Так что подобные заявления мне не в диковинку…

Но скажи –
разве я не самый счастливый во Вселенной,
если по утрам вместо солнца
надо мной восходят
твои ясные глаза,
вместо ветра у самого уха
звучит твое чуть прерывистое дыханье,
а в грозу не дождь идет,–
а ты,
наклоняясь надо мною челом небес,
топишь меня в тончайшей прохладе
своих проливных,
пахнущих ромашкой,
клубникой
и юностью
волос?..