Триптих сонетных венков. III. Fata humana

*Fata humana — судьбы людские (лат.)


I.

Превратности постичь судьбы своей земной —
Как выход обрести из тупика глухого;
В самообмане дней, во тьме пути мирского
Мы смысла наших лет не видим в час ночной.

Но мы не постоим за крайнею ценой,
Чтоб счастье обрести несбывшееся снова,
Услышать вновь судьбы пророческое слово,
Расстаться навсегда с гнетущею виной.

Нам грезится в ночи непройденный наш путь;
Ушедшее навек мечтаем мы вернуть;
Исполнено тоски, тревожно сердце бьется…

Откроется ли нам стремлений наших суть?
Как в зеркала туман, в минувшее взглянуть
Не каждому дано, но каждому придется.


II.

Не каждому дано, но каждому придется
Осмыслить череду невозвратимых дней
И молча посмотреть в лицо судьбе своей,
Как смотрят в черноту бездонного колодца.

Нить участи земной в глухой ночи прядется
Из бедствий и утрат, из тягот и скорбей;
Мы горечи сполна вкусили в жизни сей —
В долине, где, как нить, от боли сердце рвется…

Вздохни же глубоко, скиталица-душа,
Земного бытия отравою дыша:
Нам горестный удел на свете достается;

Наш выбор призрачен, и приговор суров:
На перекрестке бед, в краю слепых ветров
Однажды и навек судьба нам всем дается.


III.

Однажды и навек судьба нам всем дается,
Как путеводная невидимая нить, —
И участи своей нам не переменить,
Пока скудельное дыханье не прервется.

Галера наших лет к седым пескам прибьется —
К той зыби, где не след злосчастье нам винить,
К юдоли, где вовек печали не избыть,
Где бедствует душа и к пагубе влечется…

На гибельной стезе напрасно счастья ждать:
Обманчивы мечты, и благо иллюзорно;
Нам жизнь — епитимья в обители земной.

Жестокая на нас наложена печать:
Пред нами — даль времен, покрыта сенью черной,
Как будущий наш путь, что ляжет за спиной…


IV.

Как будущий наш путь, что ляжет за спиной,
Так даль грядущего — минувшим станет вскоре,
Надежды материк поглотит смерти море,
Минутной жизни шум сотрется тишиной.

И, может быть, опять, но на стезе иной,
С судьбою будем мы в неразрешимом споре,
С упреком замершим и с мукою во взоре,
С душой страдающей, тоскливой и больной…

И пусть мы обретем сей жизни продолженье,
Пусть новые душе дадутся постиженья, —
Лишь призрачной она объята новизной.

Теченье лет земных в небытие стремится;
Однажды пройденный, вовек не повторится
Тот путь, что нам сужден небесной вышиной.


V.

Тот путь, что нам сужден небесной вышиной,
Исполнен бед, утрат и разочарований,
Мучительных невзгод и пагубных желаний, —
И с ними нам идти дорогою одной.

Тот путь беспомощный, неверный путь ночной
В краю пустых надежд и тщетных упований,
В юдоли кратких встреч и долгих расставаний,
Где от души душа отделена стеной…

Тот путь в долине грез и снов без пробужденья, —
Как горек этот спуск в колодезь вечной тьмы!
Глухая тишь кругом, лишь гулко сердце бьется…

Тот путь в обители тоски и заблужденья
Изведав до конца, сполна постигнем мы,
Чтó жребием земным и долею зовется.


VI.

Что жребием земным и долею зовется,
Что всем нам суждено под небом испытать, —
То лишь недолгий миг, и не дано нам знать,
Когда непрочная нить жизни оборвется.

Нам от рожденья дан удел канатоходца,
Нам разуменья дар ниспослан, чтоб молчать,
Всегда обречены мы ненависть встречать,
До гробовой доски над нами жизнь смеется.

Мы все обмануты жестокою судьбой,
И горький груз обид мы унесем с собой,
Когда душа во мрак преджизненный вернется.

Мы — странники миров, скитальцы в пустоте, —
Но, верная своей немеркнущей мечте,
Душа из тесных уз в неведомое рвется…


VII.

Душа из тесных уз в неведомое рвется,
Пока ее порыв заветный не угас;
Когда-нибудь пробьет неумолимый час —
И сердце, как сосуд скудельный, разобьется.

И пусть ему тогда страдание зачтется,
Как милость, что дана ему в последний раз;
Когда нездешний мрак уже коснется глаз,
Пусть сердце на призыв прощальный отзовется…

О, неотмирное и нежное созданье,
Как тягостно тебе непрошеное знанье,
Холодное, как лед, и жгучее, как зной!

О, бренная душа, — ах, как бы ты хотела
Покинуть косное, страдающее тело,
Прельщенная навек манящей крутизной!..


VIII.

Прельщенная навек манящей крутизной,
Туманная душа, ты выбрала скитанье;
Отныне твой удел — забвенье и страданье
В краю, что осенен небес голубизной.

Рожденная блистать нездешней белизной,
Ты предпочла стезю бесплодного познанья,
Где встретишь лишь тоску и вечность наказанья,
Себя обременив нечаянной виной…

О, скорбная душа! Из пропасти паденья
Как трудно вновь взойти тропой перерожденья,
Как трудно верный путь во мраке отыскать!

Тот путь, ведущий ввысь, к сияющей лазури,
Где кончатся навек несчастья, беды, бури, —
Тот путь нам не дано провидеть и познать.


IX.

Тот путь нам не дано провидеть и познать,
Которым мы идем до смертного исхода;
Нам встретятся на нем утрата и невзгода;
Нас ждут на нем тоска, нужда и бедствий рать.

Но не дано судьбой нам лучший путь избрать:
Под куполом седым немого небосвода
Одна нам на земле дозволена свобода —
Печалей урожай обильный собирать.

Одна нам на земле дарована отрада —
Те гроздья горестей, как гроздья винограда,
Что болью налиты, созревшие, снимать…

И тщетно целый век проводим мы в надежде
Вернуться хоть на час к тому, что было прежде:
Сужденная стезя не обратится вспять…


X.

Сужденная стезя не обратится вспять;
Ничто не исцелит от жизни нежеланной;
Ничто не уведет дорогою туманной
Туда, где нас судьба не сможет отыскать.

Удела своего не в силах избежать,
Вотще торопим час свободы долгожданной;
Когда-нибудь сполна узнаешь, гость незваный,
Все то, что на веку рожден ты испытать.

Несбыточны твои заветные желанья;
На торжище судеб надежда не в цене;
На жизненном пиру пришелец ты безродный…

В долине бытия мучительно познанье;
Мы грезим наяву, мы бодрствуем во сне;
Извечная тоска — наш светоч путеводный…


XI.

Извечная тоска — наш светоч путеводный,
Что нас из жизни в жизнь, из мира в мир ведет
Этапами судеб, дорогами невзгод,
Долиной сумрачной, пустынею безводной.

Она — в земном аду Вергилий сумасбродный,
Наш вечный проводник, седой экскурсовод
По горестным кругам, средь глубей и высот,
Где наш проходит век, тоскливый и бесплодный…

Утратив правый путь во тьме земных долин,
Мы верим в суету, а благо отвергаем;
Желанна нам вполне лишь участь беглеца…

Мы смысла бытия не знаем до седин;
Как вспышки в темноте, судьбу мы постигаем, —
И, лишь пройдя свой путь, постигнем до конца.


XII.

И, лишь пройдя свой путь, постигнем до конца
Ту даль, что нас звала, тот свет, что нам сияет,
Которого никто вотще не ощущает,
И от которого не отвратить лица.

Тот свет к себе влечет и старца, и юнца;
Он в детстве нас манит и в старости взывает;
Он душу нам целит и сердце просветляет;
Он зрячим шлет лучи и просветит слепца.

Тот свет земной мечты — лишь отсвет он иного,
Немеркнущего дня, сиянья неземного,
Что льется с высоты тернового венца…

Он — только бледный блик из той страны нездешней,
Откуда в тишине струится в мир кромешный
Неизреченный Свет, влекущий все сердца.


XIII.

Неизреченный Свет, влекущий все сердца,
Всепросветляющий, нетварный, неотмирный, —
Тебе покорны дол, и небосвод эфирный,
И ход земных судеб, и сердце мудреца.

Тебе стократ милей молитва простеца,
Чем сладкозвучный гимн и звон тимпанно-лирный;
Ты светишь и царишь по всей земле обширной,
В лачуге нищеты, под кровлею дворца.

Ты путь единственный нам в жизни освещаешь:
Кто на него ступил, тот пощажён судьбой;
Его земной удел минует, безысходный…

Ты скорби нам целишь и вины оставляешь, —
И век стремимся мы, ведомые Тобой,
Туда, где, смерть поправ, мы подлинно свободны.


XIV.

Туда, где, смерть поправ, мы подлинно свободны;
Туда, где вечный мир и радость навсегда,
Где позабудутся и мука, и беда,
И этот мир скорбей, мертвящий и холодный.

Там пажити тучны и реки полноводны,
Там пагуб и невзгод не знать нам никогда,
Там кончится минут томительных чреда,
Там кров себе найдут и сирый, и безродный…

В немеркнущий тот день однажды мы уйдем,
Покинув навсегда страдание мирское
И горестей юдоль оставив за спиной.

Лишь там сумеет тот, кто бренным шел путем,
В блаженной тишине предвечного покоя
Превратности постичь судьбы своей земной…


XV. Magistralis

Превратности постичь судьбы своей земной
Не каждому дано, но каждому придется;
Однажды навсегда судьба нам всем дается,
Как будущий наш путь, что ляжет за спиной.

Тот путь, что нам сужден небесной вышиной,
Что жребием земным и долею зовется…
Душа из тесных уз в неведомое рвется,
Прельщенная навек манящей крутизной.

Тот путь нам не дано провидеть и познать;
Сужденная стезя не обратится вспять;
Извечная тоска — наш светоч путеводный…

И, лишь пройдя свой путь, постигнем до конца
Неизреченный Свет, влекущий все сердца
Туда, где, смерть поправ, мы подлинно свободны.

<12.11.—22.12.2009>


Иллюстрация: Сальвадор Дали, «Христос Святого Иоанна на кресте».