Медвежья тень. Духи Воскресенской горы. Гл. 6

Глава 6.

Духи Воскресенской горы.

 Воскресенское кладбище разбросано на небольшом холме в самом центре города. Сам холм - это скопище больших гранитных глыб вперемежку с глиной, который зарос сосняком и мелким кустарником и поэтому, наверное, уцелел от экспансии строителей огромного мегаполиса. Операторы сотовой связи не использовали возвышенность из-за небольшой магнитной аномалии горы. На вершине холма когда-то стояла небольшая церковь. Но после прихода к власти коммунистов была закрыта, а потом разобрана до основания.

Большая часть холма превратилась в труднопроходимые заросли из шиповника.На одной из сторон у подножия горы после войны 1941-1945 года был открыт мемориал Защитникам Родины. Само кладбище считалось нехорошим местом – даже отчаянные воры цветных металлов обходили его стороной.

Однажды группа молодых людей попыталась обосноваться на горе для проведения своих сатанинских ритуалов, но гора встретила их такими необычными видениями, что один из сатанистов лишился рассудка, а другой вернулся в “лоно” православной церкви и покаялся в одной из городских газет:
“В одну из летних ночей мы отправились на Воскресенское кладбище. Пока добрались до развалин церквушки, время было уже два часа после полуночи. Нашли небольшую относительно свободную от кустов площадку и присели немного отдохнуть. Погода отличная, небо чистое, вокруг огни большого города.

Хотя кресты на могилах выглядят в сумерках не очень приятно, а венки на ветерке шелестят и поблескивают, но когда ты ещё немного под хмельком, то и не страшно совсем. Немного отдохнув, мы начали готовить площадку для ритуала. Начертили пентаграмму, зажгли свечи, достали из рюкзака жертвенного черного петуха.

Петух, увидев огонь свечей, встрепенулся и закукарекал во всё горло. Крик петуха отозвался каким-то странным эхом в глубине горы.  Вдруг где-то рядом, будто             из-под земли, послышался едва-едва различимый звон бубенчиков, затем непонятные шорохи и звуки, похожие на топот копыт. Звуки становились отчётливее, послышалось блеяние, истерический, пробирающий ужасом хохот, визг и уханье.

Наш главный сатанист от неожиданности уронил петуха. Мы все замерли, хмель мгновенно выветрился, и, не зная, что делать, в полном ступоре смотрели друг на друга. Вдруг звуки затихли,но вместо них стала слышна музыка, похожая на григорианское пение из фильма ужасов “Омен”.

Я стоял лицом к бывшей церкви и подумал сначала, что мне от страха просто померещилось появление необычного тумана в центре развалин, но через очень короткий промежуток времени стало понятно, что это мне не кажется.

Потеряв дар речи, я что-то промычал и показал на туман рукой товарищам. Туман с какими-то невероятными проблесками расползался по всей территории бывшего храма, временами из его массы взметались вверх и в стороны переливающиеся зеленоватыми сполохами вихри. После увиденного вся компания замерла на долю секунды, и, не издав ни одного звука, кинулась прочь с горы, не разбирая дороги, оставляя на кустах и крестах клочки одежды и кожи… Большинство из нас не помнит, как добрались до дома.               

Но домой вернулись не все, одна девушка из нашей компании, убегая, ударилась о дерево и потеряла сознание. Когда она пришла в себя, то забралась на сосну и сидела там           до двенадцати часов дня, пока её не обнаружил сторож.

Пришлось вызывать спасателей. Другой паренёк из компании пропал, его нашли через месяц в психиатрической больнице. Девушка потом рассказала, что происходило дальше: туман с горы вниз не спускался, а с первыми лучами солнца пропал совсем, потом над развалинами засветился большой прозрачный, переливающийся всеми цветами радуги крест, затем всё пропало…”

Когда Черяев вернулся в сторожку, Николай уже колдовал над мертвенно-бледным худощавым мужчиной.
- И что дальше? – спросил он.
- Дальше дело пока дрянь, – ответил Николай – придётся ритуал воскрешения делать по старинным методам. Для этого место другое нужно. Что делать, Харон?

- Есть место, в горе. Я тут местного диггера прихватил прошлый год, думал гробокопатель или просто вор, а парень дельный оказался. Показал он мне тайные ходы бывших церковных подвалов, и один из ходов выходит в старый заросший склеп недалеко от сторожки. Разрешил я ему лазить под горой, ну он рад стараться, навёл кое-где порядок, протянул электричество, в общем, есть место.

- Как мне туда попасть, да ещё помощник нужен.

- Возьмёшь пока Черяева, потом, как стемнеет, сам подойду. Сначала сходи сам, печку включи, а то там как в морге холодно.

Николай с Хароном поднялись немного в гору и остановились перед плотной стеной зарослей шиповника, осторожно протиснувшись сквозь колючки, остановились перед небольшим холмиком. Харон, пошарив рукой под кучкой хвои и прелых листьев, открыл небольшую дверь.

Из темноты лаза потянуло прохладой, но не сыростью. В лазе пришлось ползти на четвереньках. Тесно не было, но и в полный рост здесь могли пройти только карлики. Пол тайного хода устелен старой хвоей, руки приятно покалывало. Николай довольно быстро добрался до подвала бывшей церкви.
Подвал состоял из четырёх довольно просторных смежных помещений. Куполообразные потолки и стены выложены из монастырского кирпича. В центре каждого потолка виднелись тёмные отверстия вытяжки.

Одна комната была оборудована как кафе под старину – стол и чурбаки вместо стульев, даже музыкальный центр. Вернувшись в сторожку, Николай спросил Черяева:
- Тащить Цербера нужно вдвоём, ход с подъёмом в гору. Готов, майор?
- Нет, не готов!

- Покойников боишься потревожить?

- Не смешно шутишь, у меня с детства клаустрофобия, да ещё в Чечне под развалинами двое суток сидел, не было даже царапины, но чуть не сдох там, теперь даже в лифте стараюсь не ездить, не только, как крыса, по подземельям лазить.

- Харон, что делать будем?

- Диггера придётся вызывать, – и набрал номер телефона. – Семён, это Харон. Ты мне, парень, как воздух нужен. Возьми тачку, я оплачу, и прибамбасы для лазания по норам незаметненько в рюкзачке прихвати, купи цветы по дороге – на кладбище едешь, человека надо срочно спасать.

- Кто-то застрял?
- Хуже, не болтай много и своим домашним скажи, что на слёт уезжаешь.
- Всё так серьезно?
- Ты просил тебя к стоящим людям пристроить?
- Да!

- Сегодня у тебя шанс этот появился. Жду.
Через минут сорок Харон привел тощего, длинного молодого парня с рюкзачком. Семён спросил:
- В чём проблемы? Кого спасать?

- В комнате лежит тяжело больной человек, его надо через лаз протащить в подвалы. Задача вторая, нужно вот этого товарища, – Харон кивнул на Черяева, – доставить в подвалы тоже, но не через лаз, у него клаустрофобия. Есть там дырки на верху подходящие?

- Есть одна, но для него узковата будет, если ломом расшуровать немного, то влезет, и замаскировать потом. А этот, если он болен, в гору-то его зачем, в больницу его надо.

- Семён, давай пока без вопросов, потом всё сам увидишь, может, чего и поймёшь. Всё, Сёма, давай дуй в свои катакомбы настраивай верёвки, а мы пока волокушу соорудим.
Подъём Цербера в подвалы закончили за полтора часа. Ещё час пробивали отверстие для Черяева.

Уже начинало темнеть. Николай торопился начать лечение. Цербера положили на стол, Харон достал чёрные свечи и зажег. Пламя чёрных свечей показалось Черяеву обычным, но запах, исходящий от этих свечей, приятным назвать было нельзя. Нечто среднее между горящим вереском и подгоревшим мясом. Горели они со странным потрескиванием. Николай встал у головы Цербера, Харон возле ног.

  Черяев, прихвативший из запасов сторожки бутылку коньяка для преодоления клаустрофобии, наблюдал за всем происходящим с нарастающим интересом и удивлением.
Минут через десять волосы Николая стали подниматься как при статическом электричестве, по кончикам волос с лёгким щёлканьем проскакивали фиолетовые искорки. Лицо Николая стало страшно багровым, казалось, ещё чуть-чуть, и кровь брызнет прямо через поры. Но краснота стала спадать, лицо стало мертвенно-бледным, вокруг головы образовался фиолетовый ореол света.

  Над телом Цербера воздух стал похож на теплый восходящий поток, Черяев невольно поднял голову к потолку и увидел белую фигуру – точную копию лежащего на столе. От центра лба Николая к Церберу протянулся луч золотистого цвета, затем от живота Цербера до фантома под потолком проявилась тоненькая серебристая ниточка. Ниточка становилась толще и короче, фантом постепенно приближался к телу Цербера. Наконец фантом вошел в тело. Фиолетовое гало вокруг головы Николая погасло.

Харон спросил:
- Всё?
- Нет, отойди от стола к Черяеву.

Николай пригладил волосы, закрыл глаза, постоял немного. Открыл глаза, поднял руки и стал странно трясти и размахивать руками.

Затем открыл глаза, лицо его изменилось странным образом, стало грубее, рельефнее, глаза потемнели, и, напевая – Хэй-я Хэй-я, Хай-я Хай-я, - и подпрыгивая, двинулся вокруг стола.
Харон и Черяев переглянулись. Черяев шёпотом спросил:
- Я слышу удары шаманского бубна и звон бубенчиков, а ты?
- Я тоже слышу!
- Кто же этот твой Николай, прямо чудотворец!
Харон выразительно прижал палец к губам. Шум бубна нарастал, Николай через полчаса с пеной на губах свалился на пол. С потолка неожиданно прорвался и уперся в область живота Харона прозрачный вихрь, в нём мелькало что-то белое, но скорость вращения была слишком высока, чтобы что-то рассмотреть. Цербер выгнулся на столе, простыня слетела с него. Руки, ноги, всё тело стало принимать настолько причудливые формы, что, казалось, мышцы и кожа не выдержат и разорвутся на части. Свечи упали со стола и погасли.

Харон крикнул Николаю:
- Делать чего?

- Ничего, смотрите, чтобы со стола не упал, – прохрипел Николай. Через минуту всё прекратилось. Цербер затих.

  В это время Семён, гревшийся возле небольшого костерка, немного отошёл к ближайшим кустам по малой нужде. Когда он повернулся лицом к костру, то замер от удивления. Над помещением, где происходило таинство, образовалось нечто, похожее на огромный прозрачный вихрь, высотой не меньше сотни метров.

  На чистом звёздном небе к его краям подплывали полупрозрачные фигуры доисторических животных, воронка засасывала их, и они, уплотняясь и уменьшаясь в размерах, уходили под землю. Одно из чудовищ, похожее на акулу-мегалодона, соскользнуло в воздушный водоворот и стремительно рванулось к земле с оскаленной пастью.

  Семён понимал, что это призрак, но всё равно вздрогнул и шагнул назад. “Ни хрена себе примочки, Копперфильды и лазерные шоу отдыхают! Это не сатанистов дымом с фосфором пугать! Если здесь такое творится, что же у них внизу происходит!”- промелькнуло у него в голове.

   С горы Семёну было видно, что на некоторых лоджиях шестнадцатиэтажек щёлкали вспышки фотоаппаратов – “Надо будет предупредить Харона, что шоу зафиксировано, и через пару дней шум поднимется”
Цербер на столе зашевелился, открыл глаза. Харон и Черяев бросились к нему, забыв про Николая.

- Где я? – спросил Цербер.

- Хорошо, что не спросил, кто я! На кладбище, под землёй, но на этом свете! - заметил Харон.

- С прибытием, дружище! Ну, как на том свете? Иди ко мне! – замахал рукой Николай. - Примем коньячку за возвращение!

Отодвинув камень с лаза, Семён крикнул в дыру:
- Эй, маги и чародеи! Можно к вам, замёрз, как собака, не май месяц!

- Спускайся, есть повод коньячком погреться!
Семён шустро нырнул в подвал. Кандидат в покойники уже сидел на чурбане с коньяком и сигаретой.

- Ваши фокусы на верху много шуму завтра могут наделать. С домов под горой парад фантомов фотографировали несколько человек. Интернет дело быстрое. Я понимаю, шухер про гору нам сейчас ни к чему?

- Что предлагаешь? – сказал Харон.
- Я первый шум в Интернете подниму - покаюсь, что пугал сатанистов, а сейчас шоу надо заканчивать показом Хрустального Креста.

- Какого креста?- спросил Николай.
- Остатки лазерного шоу с твоих массовых целительских мероприятий!
- Это же, как мои отпечатки пальцев, секта может уцепиться!

- Да, нет, всё спишем на Семёна, якобы несколько лет назад скопировал во время твоих выступлений. Давай, Сеня, настраивай технику, а потом сразу вылазь в Интернет и хвастайся своими проделками.

Ну, а Николаю с Цербером надо выбираться отсюда, и, желательно, крайне незаметно. Не нравится мне последнее время частое появление подвыпивших мужичков у сторожки.

- Я вас выведу с другой стороны горы, – заторопился Семён, – под горой раньше тюрьма старая была, а из церковного подвала к ней лаз был сделан, я прочистил его и так вход заделал, что с собаками не найдёшь!

- Вот тихушник, - шлёпнул слегка по затылку Семёна Харон, – всё вокруг вышнырил, а хозяину горы молчок! Так, я сползаю за продуктами и шмотками, а вы тут не скучайте.
Харон исчез в лазе. Цербер хотел что-то спросить у Николая, но тот едва заметно покачал головой и посмотрел на Семёна.

- О делах потом, отдохни немного.
В шесть часов, когда мегаполис начал разгонять людей по своим привычным делам, два человека протиснулись в щель изгороди Воскресенского кладбища и слились с водоворотом горожан.