Улисс, 21-й век

               

Как пьяный электрик, методом пробного тыка
                ищущий фазу,
наобум на лист выплескиваю первую фразу. 
 Исходя из того, что поэзия обычно страдает
предвидением сезона осенних дождей,
возможно, от старости, а может быть, вечной сырости,
в стену вбиваю гвозди, и на шляпки гвоздей
буду развешивать мокрые кепки, плащи,
                носовые платки публики
смазливо-слезливой, преимущественно женского пола
которая любит с маком бублики, и очень интересуется:
с кем поэт спит, на какую сумму бьет в трактире посуду, какого сорта дар Диониса предпочитает...
На этом исчерпывается список излюбленных общих тем.
А когда рассвет степенно вступает в права,
нетрезвый Улисс, в душе мечтая о чуде,
бредет домой, вытанцовывая заплетающимися ногами
                букву «люди»...
Иногда он садится на тротуар, изображая Будду;
слушает, как над Амазонкой, Тереком, Нилом, Обью,
кто-то ( Конь ? Время?) скачет: копыта цокают дробью,
рассыпчатой, архаичной как гекзаметр с хореем...
Но пинок милиционера утверждает, что мир наш
                не стал добрее.
И Улисс поднимается, движется дальше, сея
нечленораздельные фразы типа: «Пенелопа... Рассея...
доберусь до тебя, сука... в музее...»
И эхо мечется по переулкам, бормотанию вторя.
А Улисс приходит домой, стягивает шарф с шеи,
докуривая сигарету, бычок тушит в банке из-под сардин,
берет карандаш, бумагу, и пишет: «Один...
как бутылка с пронзительным «СОС» в открытом море.»