Письмо подруге Свете... небо было жёлтое

Дата неизвестна

Привет, Света.
Пишу тебе это письмо, хотя заранее знаю, что оно вряд ли понравится тебе. Тогда зачем? Может быть, потому, что очень захотелось рассказать тебе обо всём, да к тому же больше и некому. Прости меня и не расстраивайся, было бы здорово, если бы тебя всё это просто немного развлекло.
Я хочу рассказать о том, что я видела; я сегодня очень неудачно выразилась – «закрыв глаза». Закрытые глаза тут не при чём, можно видеть и с открытыми глазами, да к тому же это и не от тебя зависит. Так вот. Ехала я однажды в автобусе и уже почти засыпала, как вдруг…
Я вдруг почувствовала, что я как бы куда-то упала, в какой-то совершенный мрак и там был чёрный шёлк, вышитый серебром (то ли серебряными розами, то ли звёздами): его было очень много и он колыхался, и одновременно я услышала всего один музыкальный аккорд (если я правильно понимаю слово «аккорд»): он был такой красивый и такой тоскливый, что его отдалённо можно сравнить разве только с музыкой King’а Krimson’а. Это была нестерпимая тоска и обида, Свет. Ещё я почувствовала, что рядом с этим шёлковым знаменем находятся чьи-то души, скорее всего, демонов: они прикованы этой музыкой и никогда б не захотели, не смогли оттуда улететь. Это длилось всего несколько секунд, я, конечно, как всегда, испугалась (сна у меня не было уже ни в одном глазу), мне показалось, что если б это видение длилось немного дольше, я бы тоже никогда не смогла освободиться от него. И знаешь, потом я прочитала у Д. Андреева, что демоницы женственной природы не имеют никакого человеческого подобия и, скорее, напоминают огромные покрывала. И еще мне интересно: откуда взялась эта музыка? Дьявол её сочинил или это «вино из божественных погребов»? Или это их общее творчество?
Ещё я видела странное место. Это был берег моря, пляж. Но небо было жёлтое, а песок, кажется, розовым и ещё на горизонте виднелись какие-то розовые скалы и башни. Были там и другие цвета, но они совсем не были похожи на наши: те же розовый и жёлтый были совсем иные, чем у нас. Там были и люди. Мне кажется, все они были очень счастливы. На выходе с пляжа было такое место, где молятся; там была постоянная, непрерывающаяся связь с клубящимся небом, и из облаков исходил тот самый (особенный) Свет. Поэтому люди, когда попадали в поле действия этого места, сразу падали на колени, потому что понимали, с кем они говорят. И я тоже упала на колени, было очень хорошо, и только потом я сообразила, что можно просить всё, что угодно, потому что Бог меня действительно слышит, и всё, что я попросила тогда, исполнилось. Потом я решила, что это была другая планета. (Пляж был такой прекрасный, что мне ненадолго стало легче терпеть и жить).
Ну, что ещё сказать? Однажды я видела небо и даже летала в нём, точнее, я летела вверх, а навстречу мне попадались белые колонны и арки: они прямо висели в воздухе, вырастали одна из другой и были такие огромные, что я в сравнении с ними была – как муха, и можно было даже присесть на перила каких-то невероятных беседок, и один раз я поняла, что в соседней беседке тоже кто-то сидит. А небо было голубое, но эти белые и голубые цвета – они опять-таки совсем другие, чем у нас, и я очень редко видела на небе оттенки того голубого. В конце концов, там, в небе, всё стало очень хрупким, и даже кто-то вышел мне навстречу, но тут я случайно произнесла какое-то нехорошее слово (по-моему, «Чёрт возьми!» от восхищения), и всё сразу померкло, и в спешке, в страхе, стало удаляться. Тогда я поняла, что значит слово, и какие они хрупкие, эти светлые миры. Мне кажется, я слышала, там тоже произносились слова, но ты сама понимаешь, какие они были.
Ещё я видела белый сияющий замок на склоне горы, он был очень далеко и поэтому казался маленьким, но я не смогла на него смотреть, закрыла лицо руками (какими руками? И, однако же, это были руки, и везде путешествовала как бы моя тень), и всё исчезло, потому что такие люди, как я, не должны на него смотреть, потому что в нем было очень много святости.
Ещё на Пасху я видела священника в оранжевом одеянии, который шёл в голубом небе и нёс какой-то сосуд. Кругом было ни облачка – одно небо необъяснимо глубокого цвета и тишина. А ведь священники на Пасху одевают оранжевые накидки, но это я узнала только потом…



                Наташа