Сновиденье. Черновой набросок

Пролог.
      
Изборождая страхом лица,
День ото дня все ждут конца,
И забывают то, что снится,
Не вспоминают про Творца.
Но, взбудораженные болью,
Все предрассудками кишат,
Томится сладостным безвольем
Сомненьем полная душа.
И я сама по жизни смело,
Себя теряя, всё иду,
Терзая собственное тело.
И в каждом будущем году
Клянусь начать всю жизнь сначала,
Искать себя, искать свой путь!
Но слишком долго я мечтала.
Однажды, дав мне лишь заснуть,
Господь послал мне сон  столь явный,
Что я, проснувшись, не могла
Понять – всё сплю я, или плавно
В реальность снова перешла?
И в изумленьи онемелом,
Внутри безудержно дрожа,
Похолодевшая всем телом,
Всё продолжала я лежать
И вспоминать мой сон ужасный,
Где были слёзы, боль и страх.
Где всё казалось неподвластным,
Где всё свершалось впопыхах.
Там все слова правдивы были,
Никто там чувства не скрывал,
Но человек там – горстка пыли.
В гряде бесчисленных зеркал
Я зрела всех, кого люблю так,
Кто составляет жизнь мою.
Но в безупречном шаге суток
Одна стояла на краю.
И свой пролог на этих фразах
Я завершаю наконец.
И приступаю я к рассказу
Об этом странном, вещем сне.

           I
Сидели в комнате большой
Одни, втроём, в такой печали,
Что все беспомощно молчали.
Мы в жизни не были дружны,
Во сне же – странною тоской
Объединились. Но едва ли
Могли друг другу быть нужны.
Жених мой грусть свою таил,
Смотря в глаза мои украдкой.
А с ним сидела, без оглядки,
Его страдающая мать.
И словно вдруг лишившись сил,
Как в истерическом припадке,
Жених мой принялся рыдать.
И на меня всегда хоть зла
Была его скупая мама,
Во сне реальности вся драма
Была ничтожна перед ней.
И мать сдержаться не могла,
Смотря на сына, что слезами
Всё заливался, как в огне.
Спросила мать его тогда:
«Скажи же, Господи, в чём дело?»,
И, на меня взглянув несмело,
Ответил он её словам:
«Мой брат, мой братик навсегда,
Столь молодой душой и телом,
Смертельно болен! Ни он сам,
Никто другой ему помочь
Уже ничем, никак не сможет,
Но не способен я, о, Боже,
Поверить в то, что он умрёт!»
Но неожиданно всё прочь
Исчезло быстро. С тихой дрожью
Смотрела в белый переход.
Зашла я в тихий коридор.
И мой жених с моей сестрою
Шли сзади медленно за мною.
Вокруг была лишь пустота,
Больничный запах и простор.
Сон изменился. И в покое
Втроём стояли на местах.
Но вдруг возникла предо мной
Чужая женщина. Простая,
Она смотрела, изучая,
Хоть на меня, но словно вдаль.
Внезапно, цепкою рукой,
Меня схватила. Не моргая,
Она поведала печаль:
«Запомни, скоро ты умрёшь.
Умрёшь внезапно и нежданно.
Хоть и звучит всё это странно,
Семнадцать – вот твоё число».
Но я вскричала: «Это ложь!
Ведь я здорова! Слишком рано
Вы напророчили мне зло!»
«Не забывай» - в ответ она –
«Декабрь, семнадцатое – дата,
Когда души твоей расплата,
Хоть слишком рано, но придёт.
Ты разорвёшься, как струна,
Но ты ни в чём не виновата.
И будет сладок твой полёт».

         II
И эта женщина ушла,
Исчезла резко, незаметно.
Она была так неприметна,
Но так безжалостно тверда!
Глаза её, как из стекла,
Так глубоки, но столь бесцветны,
Не лгали словно никогда.
В недоумении к сестре
Я обратилась с беглым взглядом:
«А ты стоишь спокойно рядом!
Её ты слышала слова?»
Сестра не стала и смотреть,
Рукой махнула: «Нет, не надо,
Не верь, что будешь ты мертва»
А мой жених стоял вдали,
И, безразличье не скрывая,
С недоумением взирая,
Читал  в глазах моих испуг.
Спросил: «И как тебе могли
Слова внушить, что, молодая,
Умрёшь семнадцатого – вдруг?»
И он ушёл, сказав вот так.
Я в этом белом коридоре
Одна своё хранила горе.
И мне мерещился везде
Холодной смерти быстрый шаг,
Что должен был настигнуть вскоре.
Но лишь бы знать: когда и где…

           III
В наш тихий загородный дом
Унёс меня мой сон зловещий.
А мысль о смерти, словно клещи,
Не отпускала разум мой.
Мерцали звёзды за окном,
И на местах лежали вещи.
Казалось, всюду здесь покой.
Я к маме в комнату зашла,
Она лежала на кровати.
«Прошу, лишь только без объятий,
Ведь у меня сильнейший жар» -
Она сказала. Из угла
Её спросила я некстати:
«А ты в предсказанный кошмар
О смерти веришь ты моей?»
«Зачем тревожишь ты больную?
Тебя сейчас разочарую,
Но я не верю в этот бред».
И я стояла перед ней,
Душой отчаянной тоскуя.
Но вдруг вокруг померкнул свет.

          IV
Перенеслась я в тишине
В тот коридор, пустой и белый.
И я стояла там несмело,
Совсем одна. Совсем одна…
Как убежать хотелось мне!
Как в пустоте дрожало тело!
Мне показалось, что стена
Готова тотчас вниз упасть.
Рычали здесь, казалось, звери,
И грохотали, сами, двери,
Но был пустынен коридор.
В душе моей пылали страсть,
Любовь, презренье и доверье,
Ума и сердца вечный спор.
Там появлялись люди вдруг,
А время шло, точней, бежало,
Его, казалось, слишком мало,
Чтоб завершить свои дела.
Всё нарастал в душе испуг.
Хотелось жизнь начать сначала,
Но я в декабрь свой перешла.
И, сквозь недель поспешный шаг,
Я всё ждала своей кончины,
Которой не было причины,
Но всё ж, тревогою полна,
Дрожала вся моя душа.
Декабрь прошёл до половины,
Пропали люди. Я одна.
Опять больничный белый пол,
И скоро дата роковая.
Не верить, верить – я не знаю.
Но глубоко на сердце страх.
Черёд мой всё же не пришёл.
Надежду тихую питаю,
Что не исчезну впопыхах.

                V
1 Декабрь. Семнадцатое. Я
2 Хожу одна среди видений
3 Своей же смерти. На мгновенье
4 Мне показалось, уследить
5 Могу за ходом бытия,
6 Уйти от предопределенья,
7 Остаться жить. Остаться жить…
8 Вся во вниманьи, чуть дыша,
9 Я день в волненьи коротала
10 И ход минут не замечала.
11 Но вновь вдруг сон меня принёс
12 В мой дом. И к маме не спеша
13 Я подошла. И рядом встала.
14 В моих глазах застыл вопрос.
15 Уж полночь била предо мной.
16 А я, живая, просыпалась.
17 И поняла. Умрёт. Другой.