Ссыльные граждане...

.
Нудное дело
( часть 2-я «Догола». С ленты магнитофона.)

     Гостья моя ночная, как нежданно пришла, так вдруг заторопившись, не доев овощной супчик, ушла. У двери кухни спросила:- А Гурон на балконе?
- Да, не волнуйтесь, он без команды не войдет сюда. В редакции дисциплина как на авиаполосе…
- Я позвоню вам завтра вечером. Вы текст с плёнки весь день снимать будете…Муторное дело. Я на радио работала, помню эту канитель.
- Да уж, нудная работа, - вздохнула я, вспомнив и свои мытарства этого этапа перед сдачей какого- нибудь интервью ответственному секретарю редакции.
- Без моей визы «В печать разрешаю!» не публикуйте.
- Ну разумеется. Закон СМИ…
   Услышав хлопок двери, заныл на балконе Гурон. Я обрадовалась его мягким шагам, вздохнула: -
- Умничка! Иди сюда. Ушла гостья. Вот тебе остатки супчика. Похлебай да и спать.
Гурон нервно зевнул, лизнул мне руку, сел рядом, косясь на магнитофон.
Понятно. Он знает, что в коробке этой голоса на ленте, которые надо превратить в слова на бумаге. Ему давно знакома эта процедура. И я нажала на кнопку «Воспроизведение». Древняя моя «Легенда» - магнитофон бытовой захрипел, захрюкал, и сказал чужим женским низким голосом:
 - Так вот, этот товарищ Жданов в 1930 году был секретарём Горьковского крайкома ВКПб. И часто навещал рабочих автозавода. Моя мама работала там в должности чертёжницы. Жила в общежитии. И однажды, придя в свой уголок, увидела на кровати…ботики, белые, это как валенки, только на подошве.
Девчонки, уже успев примерить на себя это чудо, стояли в смятении, ждали её с пояснениями  к такому событию.
- Приходил этот, как его, ну, Андрей Александрович Жданов. Шофёр его спросил, где кровать твоя. Поставил эти чёсанки и  сказал, что придёт завтра.
Бедная моя мама, подумала я, предвидя какую-то беду. Она не знала, за что эта награда, хоть в цехе уже был вывешен приказ о поощрении нескольких участников конкурса на лучший проект «Наш  ГАЗа». Но когда назавтра после работы  вошла в комнату и увидела на своей кровати пакет с продуктами, ей стало совсем страшно.
-- Лида! Это тоже от профкома? – ехидничали девчонки, грызя из него конфеты и печенье. И такое у этого шофёра выражение лица не деловое…Уж не сватать ли  он тебя решил, а ты скрываешь такое повышение своего «я»?
Мама не знала, как реагировать на новость, боясь какого – либо подвоха. Ведь продукты в пакете были из недавно созданных в СССР магазинов «НЭП», так называемой новой экономической политики. Тогда вдруг появились припевки в народе про права на получение из них товаров:
Что дают? Где дают трико штанишки, трико штанишки?
По ордерам, по ордерам? Нет, нет, по книжке, нет, нет, по книжке!
- Лида, глянь, тут записка тебе от этого красавца…
Катя подала маме бумажку, и она, млея, прочла: - Это вам, Лида, от меня лично. Приду завтра, всё объясню. Борис.
Я с интересом дёргала клавиши своей «Легенды», торопясь, записывала текст. Да, было чему удивляться.
Короче говоря, когда я прочла исповедь моей ночной гостьи, мне стало ясно, что материал нуждается в уточнениях и продолжении. Нужна была ещё встреча. Но где эта Ольга? Она не оставила мне ни адреса, ни телефона. Оставалось только ждать её звонка мне. И я ждала.
Шли дни, недели. Но тёзка моя молчала. И я стала сама искать её. Нашла. В областной больнице. Пневмония. Её привезла «Скорая медпомощь» с вокзала...
Моё журналистское кредо «Материал готов, когда я готова его опубликовать!» На такси я привезла её в свою редакцию. Отогрела, откормила, приодела. Включив опять ту же свою старушку «Легенду», молчала, слушая рассказ этой необычной женщины о свой горькой судьбе. Крутилась лента магнитофона. Журчал голос моей тёзки:
- Так вот, Ольга Георгиевна. Тот шофёр назавтра приехал к  общежитию на машине своего начальника и сказал, что приглашает маму мою Лиду к своим родителям в гости. Скукожившись, мама всё же согласилась. Поехали.
***
Беда одна не ходит…
   И там, при встрече выяснилось, что Борис этот сын тоже большого начальника, коммерческого директора Банка. Мама его Анна Марковна из семьи потомственных дворян, причём настоящих, не купленных, как бывало, по индульгенции. И приглянулась моя мама Лида именно ей, потому что была очень похожа на её родную сестру Надю, которая в 1914 году уехала в Америку и жила в городе Чикаго.
- Где же она увидела вашу маму? – не сумела сдержаться я от уточнения подробностей этой занятной истории.
- Возле того «Торгсина», в толпе любопытных девиц, где отоваривалась сама барыня банкирша. Рассказала об этом сыну Борису и велела привезти её к ней домой. Таким образом  судьба моей мамы повернула свой путь в другую сторону…
Короче говоря, было венчание, был семейный стол, мама вышла замуж. А через несколько дней в Горький из Америки приехали родственники Бориса. Звали всех туда. Но важный банкир отказался, будучи очень ответственным госслужащим.
Только, как и предвидела моя мама Лида, беда пришла к ней очень скоро после торжественного семейного стола.
Отца Бориса сняли с должности. В квартире учинили обыск. Перевернули всё, искали драгоценности, золото. Не нашли. Ушли разозлённые. А было это в сентябре 1933 года. И мне уже было ровно 9 месяцев от роду.
Как потом вспоминала моя мама Лида, отец Бориса был часовых дел мастером. Вечерами, после службы сидел он у огромного чурбака, высотой около полуметра, на котором был укреплён приборчик для вырезки часовых стрелочек, и колдовал по ночам.
В тот злополучный вечер, как только в квартире появились сыскари, он сказал маме строго, с волнением:
- Лидия, возьми Ольгу на руки и сядь на этот чурбан. Пока они не уйдут, держи ребёнка на коленях. Прикажут встать, поднимись, чтоб увидели они этот наш…пень…
И вот, после ухода сыскарей дед снял с него крышку и мама чуть не потеряла сознание – пень был полон золотых изделий…
***
Высылка…
Через день сыск повторился. И опять усердные служки из НКВД ушли ни с чем. Но пришли другие власти и приказали выселиться этой семье из квартиры.
- Куда же нам? – всхлипнула бабушка моя Анна Марковна.
- В Архангельск, мадам! – гаркнул полицейский и кинул на стол приказную бумагу – распоряжение властей на высылку неблагонадёжной семьи из города Горького.
Папа мой Борис, как это было принято веками, не мог ослушаться родителей, хоть мог остаться с женой и ребёнком в городе и на своей должности при большом начальнике своём Жданове. И семья двинулась в Архангельск. А там...
***