Из грязи в князи

РАЗУМОВСКИЕ

Поговорка эта идеально подходит для рода Разумовских, которых императорские капризы и слепой случай дарили счастьем. Они вознесли их из простых пастухов в графы. Но нельзя не отметить и незаурядность всех представителей этой семьи, и то важное и полезное, что было ими сделано для России.

Алексей Григорьевич
РАЗУМОВСКИЙ
(1709-1771)
Сын обыкновенного малороссийского казака по прозвищу Розум, Алек¬сей Разумовский прожил удивительную, яркую и почти фантастическую жизнь. До двадцати лет Алеша Розум пас свиней, а в свободное время пел в церковном хоре. Был он необыкновенно хорош собой: статный, высокого роста, брови - как сабли, а уж голос... Когда в церковь малороссийского села Лемеши, где пел Алексей, случайно попал столичный полковник, судьба юноши была решена. Алексея увезли в Санкт-Петербург, определили в придворную церковь императрицы Анны Иоанновны и дали фамилию Разу¬мовский. Именно в церкви первый раз услышала его царевна Елизавета Петровна - и влюбилась.
Надо сказать, что самой Елизавете тогда жилось несладко. Венценос¬ная тетушка ее Анна Иоанновна, попавшая на престол не столько волею случая, сколько вследствие интриг высших вельмож России, боялась за¬конной дочери и наследницы Петра Великого. И ненавидела ее за красоту, легкий характер да еще за то, что простой народ в «Лизке» души не чаял.
Посему и доставалось Елизавете изрядно: и по щекам ее тетушка охажи¬вала, и за волосы таскала, и монастырем грозила. А незадолго до встречи Елизаветы с Разумовским распорядилась сослать очередного возлюблен¬ного цесаревны на Камчатку, «дабы Лизка не блудила». Единственное уте¬шение оставалось - церковное пение послушать.
До того по сердцу пришелся красавец-певчий цесаревне, что не побоя¬лась она пойти на поклон к грозной тетушке и попросить Алексея себе, в свою церковь. Придворный, ведавший церковным хором, только плечами пожал: забирайте, ваше высочество, кого хотите. И пошагал Разумовский с бандурой через плечо в цесаревнин дворец возле деревни Смольной. Только пел он не в церковном хоре, а для самой цесаревны Елизаветы. И не только пел. Позже, уже став императрицей, Елизавета Петровна при¬знавалась, что годы, прожитые с Алексеем Разумовским в стороне от царского двора, были самыми счастливыми в ее жизни.
И в какой-то степени - роковыми для... ее фигуры. Истинный хохол, Разумовский предпочитал украинскую кухню и приобщил к ней свою воз¬любленную. Борщи с салом, каши с салом, галушки со сметаной не сходили со стола Елизаветы. Смолоду цесаревна раздалась так, что платья трещали на ее пышной фигуре.
А у Алексея от сытой, спокойной жизни голос пропал. Пришлось сделать его управляющим несколькими имениями цесаревны и ее небольшого двора. По-детски наивная Елизавета полагала, что тем самым надежно скрывает свои интимные отношения с красавцем-певчим.
Удивительно, но Алексею удалось остаться цесаревниным фаворитом на долгие годы и не нажить себе врагов. Даже жестокая и подозрительная императрица Анна Иоанновна ни разу не обратила на него свой «престраш¬ный зрак». Придворные даже не пытались подстроить бывшему пастуху какую-нибудь пакость или отправить вслед за его предшественником «куда Макар телят не гонял».
Возможно, это объяснялось исключительно друже¬любным и приветливым характером самого Разумовского, полным отсут¬ствием у него каких-либо амбиций и откровенным нежеланием вмешивать¬ся в политические интриги. Смолоду выучившись грамоте у деревенского дьячка, Алексей Григорьевич все свободное время отдавал чтению и пос¬тепенно стал одним из самых образованных людей России. К тому же он стремился окружать себя умными и талантливыми людьми: дружил с поэ¬том Сумароковым, архитектором Елагиным и многими, многими другими...
Государственный переворот 1741 года и восшествие на престол Елиза¬веты вознесли Разумовского на поистине головокружительную высоту. Он стал генералом, обер-егермейстером, хозяином многочисленных имений в России и на Украине. На характере Алексея Григорьевича это, однако, никак не сказалось: императрица Екатерина II в своих мемуарах отметила, что он «оставался... простым, добродушным, хитроватым и насмешливым хохлом, любившим свою родину и своих земляков».
Осенью 1742 года в подмосковном селе Перове императрица Елизавета тайно обвенчалась со своим многолетним возлюбленным. Впрочем, тай¬ной это могло быть только от простонародья: придворные были отлично осведомлены о происходившем. Поговаривали, что основную роль в за¬ключение брака сыграл будущий канцлер России Бестужев-Рюмин, стре¬мившийся таким образом заручиться поддержкой Разумовского.
Но тот про¬должал чураться политики, хотя влияние на свою «Лизоньку» имел колоссальное. Ни одного важного решения Елизавета не принимала без совета со своим супругом. С ним вместе они подбирали невесту для наследника престола, племянника Елизаветы великого князя Петра Федоровича. И у того же Разумовского спрашивала императрица, что ей делать с наследником, который по умственному развитию застрял на уровне десятилетнего ребенка, зато пил, как кавалерийский драгун-ветеран.
- Ну, пьянством на Руси удивить трудно, - кручинилась императрица. - А вот глупость наследника меня в оторопь великую вводит. Что с ним делать-то будем, Алешенька?
- Учить надобно, голубушка наша ясная, - с полным знанием дела ответил ей Алексей Григорьевич. - А ученья без мученья, сама ведаешь, не бывает. Зато потом, Бог даст, толк будет.
Он ошибся. Учение наследнику впрок не пошло, как был обормотом, так и остался. А вот женитьба великого князя на немецкой принцессе Со¬фии-Фредерике-Августе оказалась весьма удачной. Для принцессы, при¬нявшей православие под именем Екатерины Алексеевны и ставшей впос¬ледствии императрицей. Но это произошло почти двадцать лет спустя...
Положение супруга императрицы не слишком изменило характер Разу¬мовского. А вот двор изменился, в нем появилась мода на все украинское: музыку, танцы, еду. Во всех аристократических домах появились собствен¬ные бандуристы и няньки-украинки. Сам Разумовский, правда, с возрас¬том стал отдавать предпочтение итальянской опере, тем более что язык этот, наряду с несколькими другими европейскими, выучил самостоятель¬но. И вообще бывший свинопас в конечном итоге оказался куда более образованным и культурным человеком, нежели его венценосная супруга.
В 1744 году Алексей Разумовский был пожалован в графы Римской империи, то есть получил сугубо декоративный титул. Но вскоре и ему, и его младшему брату Кириллу было пожаловано уже российское графство. Одновременно Алексей Григорьевич получил звание фельдмаршала, совер¬шенно ему не нужное: в военном деле он разбирался ничуть не лучше, чем в политике. Точнее, не имел ни малейшего желания разбираться.
Говорили, что у Елизаветы было восемь(!) детей. Серьезные историки признают существование двух: сына от Разумовского, который получил фамилию Закревский, и дочери от последнего фаворита Шувалова, фами¬лия и судьба которой остались неизвестны. Сын же прожил ничем не при¬мечательную жизнь, что, впрочем, было типичным для внебрачных детей коронованных особ России.
Дочь - от Шувалова? Да, Елизавета в последние годы своей жизни дала отставку законному супругу и приблизила к себе нового любимца: Ивана Шувалова. Этот в отличие от Разумовского обожал заниматься госу¬дарственными делами и столь в этом «преуспел», что сразу после смерти Елизаветы вынужден был уехать за границу: врагов при дворе он нажил немереное число.
Первым из них был наследник престола. Впрочем, и его супруга не слишком благоволила к последнему фавориту своей тетки-свек¬рови. К Разумовскому же, напротив, Екатерина сохранила теплое и почти¬тельное отношение до самой его кончины.
Это отношение было подкреплено расчетливым и красивым жестом, который Алексей Григорьевич сделал при восшествии Екатерины на пре¬стол. Беспрестанно понуждаемая своим любовником, графом Григорием Орловым, ко вступлению с ним в законный брак (супруг Екатерины, недо¬лго процарствовавший под именем Петра III, был убит не без содействия родных братьев Орлова), Екатерина заготовила проект двух манифеста. В первом она сообщала о своем венчании с Григорием Орловым, во втором - давала Алексею Григорьевичу Разумовскому титул «Его императорского высочества» как законному супругу покойной императрицы. Этот манифест, несмотря на яростное сопротивление придворных, она и отправила Разу¬мовскому, который уединенно жил в Аничковом дворце в Санкт-Петербурге.
 Орловы торжествовали: именно брак Елизаветы с ее фаворитом создаёт желанный прецедент для венчания Екатерины с Орловым. Но замысел Екатерины оказался не более изощренным, чем реакция умудренного в придворных затеях Разумовского. На глазах у посланного к нему с манифестом канцлера Воронцова Алексей Григорьевич вынул из тайного ларца брачные документы, перевязанные розовой атласной лентой, перечитал их, поцеловал, дал взглянуть канцлеру и... бросил бумаги в огонь.
- Передай государыне, - добавил он, - что я не был ничем более, как верным рабом Елизаветы Петровны, осыпавшей меня благодеяниями сверх заслуг моих. Теперь ты видишь: нет у меня никаких документов, посему и не могу именоваться высочеством.
С тем Воронцов и отъехал к Екатерине, которая, услышав о поступке Разумовского, разорвала манифест о собственном бракосочетании с Орловым и заявила:
- Не было в России случая, чтобы императрица со своим верноподданным в супружестве сопряглась. Не было - и не будет!
- Мы друг друга понимаем, - заметила она после своей подруге и наперснице Екатерине Дашковой. - Тайного брака не существовало, хотя бы для усыпления боязливой совести. Шепот о сем всегда был для меня неприятен. Почтенный старик предупредил меня, но я ожидала этого от свойственного малороссиянину самоотвержения.
Алексей Григорьевич пережил свою «Лизоньку» на одиннадцать лет, хра¬нил ей абсолютную верность и при ее жизни, и после ее смерти, более чем снисходительно относился к своим соперникам. По словам современ¬ников, Разумовский «чуждался гордости, ненавидел коварство и, не имея никакого образования, но одаренный от природы умом основательным, был ласков, снисходителен, приветлив в обращении с младшими, любил пред¬ставительствовать за несчастных и пользовался общей любовью».
Для своего века, менее всего почитавшего скромность, ум и целомудрие, - явление почти уникальное.

Кирилл Григорьевич РАЗУМОВСКИЙ
(1728-1803)
Младший брат Алексея Григорьевича до того, как стать графом и последним гетманом Украины, пас отцовский скот в том же самом селе Лемеши. В 1743 году, когда уже был заключен брак Елизаветы с Алексеем, Кирилл инкогнито отправился в Германию и Францию, чтобы получить настоящее образование, титул и звание. Два года спустя в Россию вернулся граф и действительный камергер... семнадцати лет от роду. В восемнадцать лет Кирилл Разумовский стал президентом Императорской Академии наук «в рассуждении усмотренной в нем особливой способности и приобретенного в науках искусства». Елизавета питала почти суеверное уважение к людям образованным, поскольку в число ее добродетелей любовь к учению и наукам отнюдь не входила.
Екатерина Вторая писала в своих мемуарах о графе Кирилле:
«Он был хорош собой, оригинального ума, очень приятен в обращении и умом несравненно превосходил брата своего, который, однако, был великодушнее и благотворительнее его».
Она забыла добавить, что в отличие от своего старшего брата Кирилл Григорьевич был без памяти влюблен в молоденькую великую княгиню и, по слухам, пользовался одно время взаимностью. Императрица и ее муж негласно поощряли этот роман, поскольку надежд на племянника-наследника в плане продолжения рода у Елизаветы не было. По большому счету ей было глубоко наплевать, от кого родит ее невестка, лишь бы у престола был законный наследник и не настали опять смутные времена междуцарствий и свар из-за короны.
Так что не исключено, что будущий император Павел был сыном не придворного красавца Сергея Салтыкова, а Кирилла Разумовского. То есть являлся родным племянником Алексея Григорьевича, что, разумеется, его царственную супругу вполне устраивало. Не исключено, но и не доказано.
Известно, что Елизавета жаловала младшего брата своего мужа сверх всякой меры. Она сама сосватала ему свою родственницу - Елизавету Нарышкину, и была посаженой матерью на их свадьбе. В качестве одного из подарков 22-летний граф Кирилл получил ни много ни мало - малороссийское гетманство, упраздненное в свое время Петром I.
Молодые супруги уехали на Украину, и Кирилл всерьез занялся приведением в порядок малороссийских дел, запущенных при предыдущих царствованиях. Но очень быстро из Петербурга последовал высочайший окрик: фактически правивший в то время Россией канцлер Бестужев-Рюмин сильных и инициативных соперников не терпел и сумел нужным ему образом настроить императрицу.
Заступничество Алексея Григорьевича ни к чему не привело, да и он сам не одобрял чрезмерной политической активности своего брата. Графу Кириллу пришлось вернуться в Петер¬бург и заняться делами Академии. Никакого удовольствия ему это не доставляло: академики не столько двигали вперед науку, сколько бесконечно грызлись из-за всяких пус¬тяков. Из-за более удобного кресла, из-за места поближе к окну, из-за книги, одновременно понадобившейся сразу двум ученым мужам. Случались и потасовки.
В конце кон¬цов граф Кирилл выхлопотал у императрицы разрешение вернуться в свою родную Малороссию, где в городе Глухове он зажил маленьким царьком: со своим дворцом, двором и даже французским театром. Денег все это тре¬бовало изрядных, и в столицу потекли жалобы измучен¬ных непосильными поборами крестьян и обывателей.
Снова графа Кирилла вызвали в Петербург «на ко¬вер». Но императрица Елизавета была уже очень плоха, великая княгиня Екатерина переживала бурный роман с красавцем-поляком Станиславом Понятовским. А наслед¬ник престола Петр Федорович и вовсе не жаловал гра¬фа-гетмана, на что тот, впрочем, отвечал ему полнейшей взаимностью.
В 1762 году граф Кирилл принял живейшее участие в перевороте, возведшем на престол Екатерину II. Едва ли не собственноручно печатал манифест о ее воцарении в типографии Академии наук. Вместе с Измайловским полком сопровождал новоиспеченную императрицу в Зимний дворец. И одним из первых принес ей при¬сягу, подкрепив это очередным признанием в пылкой любви.
Увы, и на сей раз сердце Екатерины было занято, равно, как и постель. И там, и тут прочно обосновался Григорий Орлов, тягаться с которым графу Кириллу, человеку женатому, отцу нескольких детей, было уже не по силам.
Именно детьми граф Кирилл решил заняться, в очередной раз вернув¬шись на Украину. Он составил обширный и хорошо продуманный проект о превращении гетманства в Малороссии в наследственное для Разумовс¬ких. Имея двух сыновей, он надеялся утвердиться таким образом на своей родине практически навсегда. Но Екатерина жестоко обманула его надеж¬ды: одним росчерком пера она упразднила гетманство на Украине вообще.
И без того она первые годы своего царствования сидела на престоле, как на раскаленной сковороде, а любовники, как сговорились, преподносили ей сюрприз за сюрпризом. Орлов пожелал стать законным мужем, Разу¬мовский - гетманом Малороссии. «Хорошо еще, моей короны не потребо¬вал!» - язвительно фыркнула крайне раздраженная Екатерина.
В обмен на гетманство граф Кирилл получил чин генерала-фельдмар¬шала и огромные имения на Украине. Примерно в то же время его супру¬га, урожденная Нарышкина, внезапно решила уличить супруга в невернос¬ти. Но в вину ему она ставила отнюдь не роман с Екатериной, а якобы имевшую место любовную связь с императрицей Елизаветой, в результате которой на свет появилась пресловутая княжна Тараканова.
Чем абсурднее обвинение, тем труднее оправдаться! Супруги разъехались, причем Екате¬рина приняла сторону обвиняемого и запретила графине Разумовской появляться при дворе. Впрочем, она достаточно прозрачно намекнула и на то, что не горит желанием видеть там и самого графа.
Кирилл Григорьевич обосновался под Москвой в роскошном имении. Его дворцы в Москве сохранились до наших дней. Самый известный из них - нынешний Музей революции. Граф пережил и Екатерину, и Павла, который, кстати, выказывал бывшему гетману все знаки расположения, и тихо скончался в первые годы правления императора Александра 1 Благос¬ловенного, который, возможно, был его внуком.
На Украине о последнем гетмане приятных воспоминаний не сохранилось, напротив, по отзывам современников, «сие управление было для малороссиян тягостнее всех его предшественников, хотя, быть может, последний гетман был лучшим чело¬веком из всего ряда ее правителей XVIII века. Несмотря на свое происхож¬дение, Разумовский не знал больных мест своей родины и слишком пола¬гался на местных чиновников...»
В детях же Кирилл Григорьевич оказался более счастливым, нежели в политической деятельности. Оба его сына, как отмечала в своих мемуарах императрица Екатерина II, «были начинены французской литературой, об¬лечены в иностранные формы, почитали себя русскими Монморанси, были любезные при дворе, несносные вне его аристократы...»
Монморанси, о которых упоминает Екатерина, это - старинный аристократический фран¬цузский род, прославившийся своим непомерным тщеславием и кичившийся родовитостью, якобы превосходящей все остальные французские дворянс¬кие фамилии.
Неплохой, однако, имидж избрали для себя внуки простого казака и сыновья бывшего свинопаса, аристократы во втором поколении! Впрочем, были у них и заслуги перед Россией, причем немалые. Старший многое сделал для развития в России народного образования и просвещения. Младший проявил незаурядные дипломатические способности, и только по воле трагической случайности не стал отцом наследника российского престола. Но об этом - чуть позже.

Алексей Кириллович РАЗУМОВСКИЙ
(1748-1822)
Старший сын графа-гетмана Алексей получил блестящее и всесторон¬нее образование: для них с братом был устроен особый «институт», где читали лекции лучшие преподаватели. Позже он прошел полный курс в Страсбургском университете. В молодости много путешествовал, несколь¬ко лет провел в Париже и на всю жизнь сохранил манеры и привычки французского аристократа. Революция заставила его вернуться в Россию, где он в 1786 году был назначен сенатором, но государственная служба его мало интересовала. Политикой он тоже не увлекался, лишь а 1807 году, уже в царствование императора Александра I, Алексей Кириллович стал попечителем Московского университета, а в 1810 году - министром народного просвещения.
В первые два года его управления было открыто 72 приходские школы, 24 уездных училища, несколько гимназий и других учебных заведений, открыто несколько научных обществ. Но самым главным делом он считал создание Царскосельского лицея: Алексей Кириллович лично разработал его устав и ак¬тивно содействовал открытию этого уникального учебного заведения.
Правда, было несколько «но». Во-первых, изначально лицей задумывался как специальное учебное заведение для великих князей - младших братьев императора - Николая, Константина и Михаила. «Под них» был написан устав, разработана программа, приглашены наставники. Ради них лицей разместили в непосредственной близости от дворца в Царском Селе. Но вдовствующая императрица Мария Федоровна наотрез отказалась расстаться с младшими сыновь¬ями и отдать их в закрытое учебное заведение, где было бы слишком много «посторонних» людей.
Во-вторых, Алексей Кириллович попал под сильное влияние иезуитов, главным образом графа Жозефа де Местра. Последний буквально распоряжался им, дикто¬вал, чему нужно учить русских, а чему - не нужно. По непосредственному указанию де Местра, например, из первоначальной программы лицея были выброшены гре¬ческий язык, археология, естественная история, астроно¬мия, химия и история философских систем. И вообще предполагалось сделать лицей первой серьезной базой иезуитов в России.
Но когда выяснилось, что в лицее практически не будет воспитанников из семей высшей аристократии, и Разумовский, и де Местр значительно охладели к проекту. А затем разразилась война 1812 года, влияние Франции на русскую жизнь сменилось ура-патриотическими идеями. Разумовский попросил отставки - его не удерживали.
Старый вельможа вернулся в Москву, где в селе Горенки у него был огромный и роскошный ботанический сад. Страсть к выведению новых, экзотических видов растений оказалась последней и самой пылкой страстью Алексея Кирилловича. Своей единственной дочери он уделял куда меньше вни¬мания, чем, например, шиповнику, который получил на¬звание «Разумовский».
По свидетельству современник», Алексей Кириллович был «гордыни непомерной и суров в кругу своего семейства..» Единственным человеком, кото¬рый не боялся его, а, напротив, мог хоть как-то повлиять на деспотичного аристократа, была его сестра, Наталья Кирилловна, в замужестве Загряжская - некрасивая гор¬бунья, пользовавшаяся, однако, репутацией самой остро¬умной и интересной женщины того времени. Она, кстати, была теткой Натальи Николаевны Гончаровой, в замужест¬ве - Пушкиной. Так причудливо переплелись в русской ис¬тории судьбы нескольких незаурядных людей.

Андрей Кириллович РАЗУМОВСКИЙ
(1752-1836)
Блестяще и разносторонне образованный Андрей Кириллович был, по единодушному мнению современников, «гордостью и наказанием» семьи Разумовских. Семнадцатилетним юношей принял участие в знаменитом Чесменском сражении, чем совершенно покорил сердце наследника пре¬стола великого князя Павла. Влияние Андрея Кирилловича на цесаревича было столь велико, что именно ему была доверена ответственная миссия: привезти в Россию трех немецких принцесс, одна из которых должна была стать женою Павла и великой княгиней.
Красивый, как все Разумовские, с прекрасными манерами и с непре¬взойденно великолепной наглостью, Андрей Кириллович без труда обольс¬тил одну из принцесс - Вильгельмину, причем умудрился сделать это прямо на корабле, по дороге в Санкт-Петербург. По прибытии же туда Андрей Кириллович с полным хладнокровием рекомендовал другу-цесаревичу жениться имен¬но на Вильгельмине, как на самой достойной и прекрасной.
Мнение Разу¬мовского для Павла было истиной в последней инстанции, и он даже не обратил внимания на некоторые странности в поведении своей невесты. А та, крещеная под именем Натальи Алексеевны и обвенчанная с цесареви¬чей Павлом, совершенно открыто продолжала начатый на корабле роман с Андреем Разумовским. Не замечал этого романа только муж, в равной степени ослепленный любовью к жене и к другу.
Великая княгиня скончалась из-за осложнений во время родов и из-за того, что врачи слишком долго не решались сделать кесарево сечение. «Нежная» мать и свекровь, императрица Екатерина не только заставила безутешного Павла ознакомиться с перепиской Натальи и Андрея, но и порекомендовала ему поговорить со священником, исповедовавшим Наталью перед смертью. Тот не сохранил тайну исповеди, поскольку, по-видимому, опасался гнева императрицы больше, чем гнева Божьего. Андрей Кириллович из ближайшего друга цесаревича моментально превратил¬ся в его смертельного врага.
Екатерина, желая довести дело до логического конца, отдала Андрея Ки¬рилловича в руки главного российского инквизитора - Степана Шешковского. Тот был печально знаменит своим «специальным креслом» - чрезвычай¬но хитроумным устройством для пыток. Человек, садившийся в это совер¬шенно обычное с виду кресло, оказывался прочно привязанным к его подлокотикам. А затем Шешковский нажимал кнопку, кресло опускалось в специ¬альный люк так, что над полом оставалась лишь голова допрашиваемого. А внизу два палача начинали охаживать несчастного кнутами до тех пор, пока инквизитор звонком не давал сигнала к окончанию экзекуции.
Андрей Кириллович повел беседу так, что Шешковский помимо своей воли сам плюхнулся в пресловутое кресло. Механика сработала, как обычно, палачи приступили к выполнению своих обязанностей, а Андрей Кирилло¬вич под вопли хозяина кабинета неспешно собрал все компрометировав¬шие его документы и с достоинством удалился. Шешковский так и не при¬знался императрице в своем конфузе, доложил только, что из графа Разу¬мовского не удалось вытянуть ни словечка признания.
Екатерина умела проигрывать красиво. Рассудив, что человека с такими способностями лучше всего держать... на дипломатической службе, она отправила Андрея Кирилловича в Неаполь, где России необходимо было получить свободный доступ своих кораблей в неаполитанский порт.
Разу¬мовский не торопился: его путешествие по Европе превратилось в своего рода триумфальное шествие, а сплетни о победах над самыми блиста¬тельными и недоступными аристократками опережали его роскошную ка¬рету. Когда он, наконец, прибыл в Неаполь, то держался с его королевой Каролиной - общепризнанной красавицей! - донельзя сухо, не делая ни малейшей попытки за ней поухаживать.
Раздосадованной и озадаченной королеве не оставалось ничего другого, как самой соблазнить самого мод¬ного кавалера того времени - светлейшего князя Разумовского. Кстати, княжеский титул был им получен в результате хлопот цесаревича Павла. Как он расплатился со своим покровителем и другом, уже известно.
Как только Разумовский получил доступ в королевскую спальню, точнее, как только королева его туда затащила, русский флот получил доступ в неаполитанский порт. А некоторое время спустя Разумовский получил новый приказ своей императрицы: отправиться послом к шведскому двору, ибо назревала война со Швецией.
Андрей Кириллович не затруднял себя поисками новых МЕтодов: в Стокгольме он стал любовником шведской королевы и все государственные секреты без традиционных шпионских страстей и хлопот.
Как только угроза войны миновала, Екатерина отправила своего «дипломата-любовника» в Вену. Разумовскому удалось заключить, точнее, возобновить выгодный для России договор с Австрией, но поскольку подходящей королевы на сей раз не нашлось, Андрей Кириллович... женился на прелестной девушке, не слишком, кстати, знатного происхождения.
Год спустя его постигли срезу два удара: в родах скончалась жена и умерла его покровительница-врагиня, императрица Екатерина. Рассчитывать на то, что дипломатическая карьера будет продолжаться при императоре Павле, не приходилось. Незлопамятность в число христианских добродетелей нового государя отнюдь не входила.
Действительно, в короткое царствование Павла о Разумовском практически не было слышно. Но при императоре Александре 1 светлейший князь Разумовский занял пост русского посла в Вене и оставался на нем вплоть до 1814 года, то есть почти 13 лет. Тогда же он женился вторым браком на австрийской графине, принял под ее влиянием католичество и тем самым вызвал окончательное неудовольствие русского двора.
В Вене его полуиронически называли «эрцгерцог Андрей» и с большим скептицизмом относились к рассказам о его блистательных любовных и дипломатических победах в прошлом. Похоже, к концу жизни он и сам начал в них сомневаться.
 Потомство Андрея Кирилловича перешло в австрийс¬кое подданство и со смертью светлейшего князя род Разумовских в России считается пресекшимся.
                *                *                *
Два поколения, четыре судьбы. Мгновенный взлет на самую вершину власти двух братьев - Алексея и Ки¬рилла, блестящая жизнь двух младших Разумовских -Алексея и Андрея, и занавес падает.
Что же осталось? Великолепные дворцы да легендарный Царскосельский лицей, без создания которого история и культура России была бы, возможно, совсем иной...
Хотя, это не так уж и мало, если вдуматься.