Я о том же, я просто не знаю, с чего мне начать...

 Автор текста  ГЛЕБ ШУЛЬПЯКОВ

 ***
 Я о том же, я просто не знаю, с чего мне начать,
 вот и медлю, как школьник, оставшийся после уроков:
 "Буря мглою...", "Мой дядя..."... А дома тарелка борща
 с ободком золотистого жира и веткой укропа
 уж остыла, наверно, и ровно в пятнадцать ноль-ноль
 "В Петропавловске полночь" объявит по радио диктор,
 а за стенкой рояль: ми бемоль, ми бемоль, ми бемоль,
 (видно, был не в себе перед смертью глухой композитор),
 и засыпано крошками детство, как скатерть стола,
 и в ушанке из кролика кровью шумит голова.
 Я о том же, я просто не помню, что было со мной:
 на скамейках чернели, как ноты, влюбленные пары,
 пахло липовой стружкой, когда я без шапки в ночной
 выбегал за бутылкой на угол Тверского бульвара.
 Открывал, наливал и читал ей чужие стихи,
 и белела простынка, и долго с дивана сползала
 на паркет... "В Рождество все немного волхвы....",
 но потом и она, прихватив однотомник, сбежала.
 И стучали бульвары, как лодки, весь март напролёт,
 и качался бумажный стаканчик, и бился об лёд.
 Вот и всё. "Эй, в ушанке!" - "Вы мне?" - "Передай за проезд!".
 "Остановка "Аптека" - "Фонарь..." - "А ещё в окулярах..."
 И зажав, словно бабочку, мятый счастливый билет,
 я качусь на трамвае, качаясь на стыках бульваров
 там, где небо пшеничного цвета, как снег под ногой,
 и песка что ванили на булках за девять копеек.
 "Буря мглою...", "Мой дядя..." ...а вышло, что кто-то другой,
 повзрослев на передней площадке, сошел на тот берег.
 И не видно в потёмках на том берегу ни черта.
 И грохочет трамвай: тра-та-та, тра-та-та, тра-та-та.