Духовный успех Гарри Поттера

1.

В беседе о книге «Гарри Поттер»  имеет  смысл обратить  внимание  не столько на её коммерческий, сколько на духовный успех.  Если первый можно (только стоит ли?) связать со многими неоднозначными фактами, то последний, несомненно может быть предметом более или менее внятного объяснения. И, хотя объяснение величия есть лишь тень оного, порой оно наделено смыслом. Попробую продемонстрировать.
 
Первое обстоятельство, которое обращает на себя внимание осведомлённого читателя,  это большое количество реального, невымышленного материала, относящегося к миру магии. Начнём с первой книги, уже при написании которой замысел существовал как целое. Такое  заявление сделала Роулинг – и оно не писательский блеф, а доказуемая истина, в чём читатель может убедиться.
Итак, доказательство и стоящая за ним реальность: Николас Флэмэль, или Никола Фламель, чью книгу  «Алхимия»  в переводе Г.Ф.Бутузова со старофранцузского  издало издательство «Азбука» в 2001г.
Книга безусловно интересна для людей, пытающихся разобраться с проблематикой и историей алхимической традиции, но мы обратим особое внимание на семь рисунков, приписываемых самим обретшим философский камень Фламелем каббалисту Аврааму Еврею.
Ниже я привожу краткое описание изображений на рисунках для тех, кто не сумеет найти их. (Один из моих друзей нашёл нечто в сети, но без указания их порядка и вместе с несколько спутанным описанием.) К иллюстрациям в книге,  имеющейся у меня, сделано примечание о том, что картины хранятся в архиве библиотеки Глазго.

1-й рисунок - молодой человек, ступни которого украшают крылья, а в руке он сжимает Жезл, обвитый двумя змеями; навстречу ему спешил, распахнув крылья, могучий Старик, на голове которого располагались часы, а в руке он держал косу, подобно фигуре смерти; Старик бьёт ребёнка косой по ногам, а ребёнок бьёт себя жезлом по лбу.

2-й - жезл и две переплетающиеся змеи;

3-й -  нарисован прекрасный Цветок, росший на вершине довольно высокой горы, и немилосердно раскачиваемый Аквилоном. Его стебель был синего цвета, бутоны красные и белые, а листья сияли подобно тончайшим золотым пластинам; вокруг Цветка располагались Аквилоновы Драконы и Грифоны (существа с головой орла и телом лошади), устроившие там свои гнезда и жилища.

4-й - Кладбищенский крест с распятой на нем змеей.

5-й - На пятом листе изображался Розовый куст, цветущий посреди красивого сада; поднимаясь вверх, он обвивал полый ствол старого дуба. У его подножия бил Фонтан; истекающая из него белоснежная вода, прежде чем устремиться в глубины земли, проходила сквозь руки огромного числа людей, которые изрыли весь сад в поисках этой самой воды, но не видели ее, поскольку были слепы, за исключением тех немногих, кто обратил внимание на вес в руках.

6-й - Король, с коротким и мощным мечом в руках, по приказу которого и в его присутствии солдаты умерщвляют множество грудных младенцев;

7-й - изображена пустыня, посреди которой били фонтаны, причем из них выползали змеи в огромном множестве, и рассеивались по всей округе.

Если мы сопоставим изображения на рисунках с главной тематикой соответствующих томов о Гарри Поттере, то обнаружим ясную и бесспорную связь. В третьей, пятой и седьмой книге эта связь чуть более завуалирована, но вуалью настолько тонкой, что мне хотелось бы предоставить удовольствие её снятия моим читателям.
Позвольте мне повторить следующее:  лишь наполненность реальным, ненадуманным материалом может дать книге сильные крылья.
Роулинг создала свою творческую лабораторию на прекрасном основании реальной алхимической традиции, в которой сам главный герой - Гарри Поттер - проходит стадии нравственной  трансформации, достигая состояния Человека, чей дух и является подлинным философским камнем.

2.

Продолжение беседы я хочу посвятить этической концепции книги о Гарри Поттере.  Этический подход  Джоан Роулинг  уникален в своей простоте и универсальности. Что же он представляет собой?
На сцене книги развивается действие пересмотра нравственных ценностей.
Пересмотр этот тотален, непрерывен и ошеломительно глубок.

Воспоминание из книги, которое я вызову первым для пояснения сказанного, прийдёт из пятого тома, из кабинета Снейпа, где Гарри изучает искусство защиты ума от чужой воли. Не так уж безуспешно, как может показаться, но об этом позже. Сейчас мы говорим о том воспоминании Снейпа,  которое случайно стало достоянием Гарри.  Вывод, к которому приходит ребёнок, прежде обожествлявший своего отца, естественен и жесток. “… father had  been every bit as arrogant as Snape had always told him.” Обычно такие откровения можно встретить во «взрослой» литературе,  но Роулинг идёт в развитии своего замысла даже гораздо дальше известных мне взрослых произведений.  Пересмотру, том за томом, подвергается всё и вся.
В первом томе – это обнаружение  того, что чудесный мир волшебников преисполнен не меньших проблем, чем мир обычных людей, и на фоне этого пересмотра Гарри начинает формировать, пока бессознательно,  понятие о своём пути. Очень важен этот параллелизм, ведь пересмотр без осознания своего пути и принятия выбора – по сути дела просто интроверсия событий.
Во втором томе Гарри начинает пересмотр своих личных качеств, переходя от базисной позиции борьбы за выживание к вопросу «Кто я?»  впервые понимая, благодаря общению с Дамблдором, что «человек – это путь, который он выбирает».
В третьем томе пересмотру подвергаются сведения и убеждения, казавшиеся непреложными.  Недаром само время оказывается предметом магической манипуляции – ведь на фоне этого маленького фокуса происходит переоценка  истории ненависти и благодарности, предательства и верности.
Четвёртый том продолжает и углубляет линию третьего, ставя едва заметный акцент на новом понятии : оценке событий. Мы можем вспомнить, что на мгновение в глазах Дамблдора Гарри видит нечто, похожее на триумф,  когда тот узнаёт, что Вольдеморт использовал для восстановления своего тела кровь Гарри. Это триумф знания в тот момент, когда поражение кажется столь тяжёлым, едва ли поправимым.  Особенно важно также, что пересмотру в этом томе впервые подвергается прочность дружеских отношений.
Хотя я начал анализ со сцены из пятого тома, в которой Гарри впервые видит ошибки своего отца, необходимо увидеть, что более всего на этом этапе Гарри переживает разочарование в себе, своей личной значимости и ценности.  Он понимает, со всей очевидностью, что он обычный человек. Ореол героизма гаснет. По сути, начинается истинная жизнь.
Шестой том отмечен печатью необыкновенно тонкой переоценки зла и его потенциала. Знание, открываемое Дамблдором для Гарри, удивительно просто и неожиданно. Зло не имеет абсолютной, непостижимой природы. Оно – есть не более, чем накопление дурных действий, алчности, ненависти и невежества.  Вольдеморт – никакой не гений,  а просто преступник.
Наконец, в седьмом томе, пересмотру подвергается святая святых – образ Учителя, Дамблдора. И именно здесь звучат слова Гарри: “I am Dumbledore’s  man,  through  and through”.

Вехи пересмотра, обозначенные мной – лишь намёк для самостоятельного исследователя. При наличии интереса к данной теме мой читатель может обнаружить множество дополнительных и не менее значимых линий развития нравственной переоценки. Я же хочу обратить внимание писателей на то, что именно освещаемая здесь концепция пересмотра заставляет читателя с интересом познавать (иначе это мне трудно назвать) столь большой по размеру труд. Именно это делает книгу живой, растущей и отвечающей личным потребностям читателя. То, что Роулинг справилась с задачей воплощения такой концепции в литературе говорит о её личном незаурядном духовном опыте.

В заключение второй части беседы я хотел бы вернуться на мгновение к своему заявлению о том, что уроки по защите ума, полученные Гарри у Снейпа, не были безрезультатны. Ведь ничто не защищает ум лучше от манипуляций, чем разочарование в чувстве собственной значимости и исключительности. (Подавленное состояние – это ещё не принятое разочарование, восприятие его, как личной утраты. От него Гарри переходит к истинному разочарованию в эгоизме – ДРУЖЕЛЮБИЮ и спокойной, уверенной радости, связанной с этим чувством.)

3.

Эту часть беседы я посвящу теме использования шаблонов.
Хорошая литература немыслима без использования шаблонов, они обеспечивают читателю надёжное понимание текста.  Если вы способны на какое-то время воздержаться от бросания в мои строчки гнилыми помидорами, я постараюсь прояснить этот вопрос.
Шаблон – это некий обобщающий образ, вызывающий в представлении читателя целый ряд предсказуемых ассоциаций. Почему предсказуемых? Потому что они обусловлены особенностями той или иной культуры, системы воспитания.  Многие шаблоны действуют почти идентично в разных культурах.
Шаблоны сюжета и ролевых задач выполняют в больших литературных произведениях роль скелета. Подлинное различие между хорошей литературой и графоманией состоит в том, что первая избирает полезные и гибкие шаблоны для незаметной поддержки разворачивающегося действия, в то время как последняя обращается к кричащим, отжившим шаблонам в целях наполнения текста.
Различение полезных шаблонов и тех, которые порождены косностью и дурными наклонностями людей – задача большого масштаба.  В данной лекции я не хочу приводить непосредственных примеров, чтобы дать читателю самостоятельно поразмыслить над текстом Роулинг. Замечу только, что она с задачей справилась, получая скрадывающуюся поддержку от игровых шаблонов и разрушая иронией и пересмотром те, которые часто делают мышление людей отвратительным.

В качестве намёков обозначу только несколько образов и явлений:
Рон Визли, домашний эльф Сириуса Блэка, Мундунгус Флэтчер, Хагрид, Перси Визли, квиддич,
застолье, министерская жизнь. (Список очень неполон, однако обратите внимание на то, что все упомянутые образы и явления не столько прописываются Роулинг, сколь часто или редко упоминаются в связи с кем-то или чем-то, доверяя нам понять, чем они реально наполнены. Роулинг вносит в них изменения лишь штрихами.)


Итак, мы обсуждаем, по сути дела, понятие литературного вкуса, неотделимого от человеческой зрелости.
Развитие хорошего вкуса достигается во многом именно благодаря разборчивому пользованию шаблонами.
Я предлагаю любому, кто заинтересовался излагаемой темой, осознать, что в нашем сознании есть некий магазин, в котором продаются различные обобщающие утверждения.  Каждый раз обращаясь к ним, мы должны платить тем или иным количеством самой драгоценной субстанции – доверия. Во многом наша способность делать хорошие и действительно ценные покупки определит качество мышления и литературной жизни, как его частного случая. Просто подумайте, нужно ли это вам, прежде чем платить.

4.

Предметом данной части нашего экскурса в творческую лабораторию Джоан Роулинг является мастерство тактического обоснования замысла. Хотя значимость интриги в книгах о Поттере очевидна и вроде бы нет необходимости привлекать внимание читающих эту статью к той стороне творчества Роулинг, которую многие почитают её главной силой, всё не так просто и понятно.
Во-первых, интрига во всех семи томах развивается по одному единственному плану – подготовки, нагнетения и внезапной развязки, всегда к концу учебного года. Если бы такая тактика была семь раз подряд применена кем-то другим, то я бы усомнился в изобретательности автора. Но это совсем не в стиле Роулинг – становиться столь предсказуемой. Тогда почему? Ради чего она идёт на столь значимую литературную жертву? Здесь, безусловно, кроется один из секретов великого мастера, позволяющего себе иногда быть простаком. Попробую представить удовлетворительное объяснение, для чего это сделано именно так.

Гарри учится в школе. Он учится не просто в школе волшебства. На самом деле он проходит семь ступеней алхимического превращения (см. первую часть). В этом процессе обучения – превращения есть строгий порядок, ритм,  который поддерживается бдительнее даже, чем в обычной химической лаборатории.  Этот ритм действительно должен повторять самое себя множество раз, дабы привести к получению философского камня. Значит, здесь не место для изменений и разнообразия.  Как же побудить читателя пройти один и тот же путь многократно?
Вот здесь-то и проявляется главная тактическая тонкость. Роулинг удаётся водить нас по спирали, заставляя верить, что это прямая линия. Причём средство, которым это достигается, также неочевидно. Схватки, борьба и открытие тайн – не более, чем ширма обстоятельств, скрывающих глубочайшую интригу возвращения Гарри к обыденной жизни. Заклятие Дамблдора, связавшее защищённость Гарри с временным возвращением в обыденный мир маглов – вот главный козырь замысла Роулинг.
Именно эти, порой огорчительные (вот и закончилось всё интересное!) эпизоды создают бессознательную потребность продолжить познание жизни вместе с Гарри.
В этом плане интересна следующая деталь:  нравственное превращение Дадли - конечно же, не результат встречи с дементорами. Это – обманное движение. Дело в том, что подлинное, бессознательное отождествление при чтении этой книги мы переживаем не с Поттером и его друзьями, которые – герои на ярко освещённой сцене. Мы сидим в полутёмном зале, среди других, вы понимаете? Мы – это прежде всего семья Дарсли.  И наш избалованный эгоизм – Дадли, ведь это он испытывает смутные движения совести при прочтении книги, не так ли?

5.

Пятую часть нашей беседы я хочу посвятить рассказу о некоторых значимых дуалях книги. Опять же, я не ставлю перед собой иных задач, кроме побуждения к более внимательному прочтению текста и доставления некоторого изысканного удовольствия тем, кто является почитателями таланта Джоан Роулинг, к коим отношусь и я.

Дуаль - довольно распространённое в литературе явление, поэтому в особенности интересно, как им пользуется Роулинг. Чаще всего - иронично: вспомним хотя бы учебник по ясновидению госпожи Ваблатской (конечно же, с улыбкой о Елене Блаватской), история квиддича и команд, играющих в него (недаром в английском написании название футбола легко ассоциируется со словом "колдун" soccer - sorcerer), запрещённые биологические эксперименты брата Дамблдора и т.д.

Однако я хочу обратить внимание читателя на менее очевидные и, порой, очень значимые для тех, кто пытается понять масштабность мышления Роулинг дуали. Сразу сделаю оговорку: говоря о глубоких дуалях, я вторгаюсь в сферу, где любое моё суждение может быть весьма и весьма спорным, скорее гипотетическим.

Прежде всего, всемирная сеть волшебников очень напоминает виртуальный мир интернета и телевидения.
Может быть, поэтому многие её явно литературные атрибуты, такие, как волшебные палочки, громоздкие, но при этом зрелищные трансформации и т.д. воспринимаются, как нечто знакомое и обыденное?

Во-вторых, внутренняя структура Хогвартса, опирающаяся на систему четырёх факультетов,
являет собой дуаль четырёх Евангелий и евангелистов-основателей. Среди них интересна роль "отпавшего" и долгое время воспринимаемого, как противостоящего добродетели Салазара Слизерина. Всё не так просто. Точки над i расставляет самый последний эпизод романа. (Девятнадцать лет спустя).
Хотя наследие Слизерина является искушением для склонных ко злу, сам он - фигура сугубо мистическая, непричастная миру зла ни в малейшей степени. Разве его Василиск - это не видение Апокалипсиса от Иоанна? И разве утрата контроля над Василиском не есть трагический переход мистической власти в руки злодея?
Евангелие от Иоанна, да и сам его образ стоят особняком в христианстве. Глубокий мистицизм и ощущение избранности делают его пробным камнем для многих, размышляющих на эту тему, как это было, например, для средневековых алхимиков, подлинной наследницей культуры которых явилась, судя по всему, Джоан Роулинг. Но это уже третья дуаль, и догадка о ней, возможно, является наиболее очевидной.

Эпилог.

Была зима. Сыроватая израильская зима, оставляющая деревья зеленеть, зовущая прогуляться на улицу, где теплей, чем в зданиях, если только внутри не включён постоянный обогрев.

Я шёл навестить свою внучатую бабушку, лежавшую в кровати после переломов ноги и руки. Ей было тогда уже больше 80 лет, и она переживала депрессию. Я никогда не видел её раньше без чтения в руках - будь то анекдоты или кроссворды, которые она решала самозабвенно. Но сейчас всё было иначе. Она смотрела на меня грусным, тухнущим взглядом. Ей больше не хотелось ни читать, ни решать.
Она прошла вторую мировую войну, спасала раненых, пила воду из луж, отступая из окружения, выстояла, победила в этой войне, а затем, закончив филологический факультет, преподавала русский, украинский языки, десятки лет работала корректором в газете. Во время любого застолья её анекдоты были самыми сочными. Но теперь она не хотела жить.

Я не знал, чем мне помочь ей. Ведь любовь - это великая сила, а я чувствовал, что начинаю любить её как-то бессильно. Это было больно.
"Я принесу тебе книгу." - сказал я. "Почитаешь."
Она только отмахнулась.

Я вернулся через четверть часа, неся с собой первый и второй тома "Гарри Поттера".
Я знал, что рефлексы старого, прожжённого читателя возьмут своё, и просто положил книги на столик возле неё.

Я зашёл вновь через два дня. На улице на этот раз шёл дождь, и я вошёл осторожно, стараясь не следить.
"Ты принёс?!!" - раздался громоподобный голос.
"Что?" - опешил я на мгновенье.
"ЧТО?!! Книгу! Я уже дочитываю второй том!"
Прищлось мне возвращаться домой.

Антидепрессанты она так и не начала принимать, но каждый раз удивлялась, обсуждая со мной, чем же ей так понравился Поттер. "Я к такой литературе не привыкла...Ведьмы, мётлы... Странно." - улыбалась она.

Всё проходит. И страдания тоже.