Примите, братцы

Мой образ жизни мне поднадоел.
Я поучаствовал в любви, работе, пьянке.
Однажды стих пришёл, немного посидел,
Остался жить, но в этакой солянке
Терялся между дел, в бездействии хирел
И месяцами сиживал в молчанке.
А я особенно и не переживал:
Я был востребован. Я лекции читал.

И стих ушёл. Вот тут-то оказалось,
Что без него не светел мир, а сер.
Не принял он расхлябанность и вялость
В моём внимании к нему. А я хотел
Всего вкусить, да и не саму малость,
А много! И ни в чём не преуспел.
Мне не понравилось. Я вышел на распутье.
Похерил всё и выбрал словоблудье.

К тому всё шло, и были знаки мне:
Как ни потел, к рукам не липли деньги;
Прошёлся ножичек (стерильно!) по спине,
Нога отсохла, вздыбились ступеньки,
Сбежали зубы. Мир сновал в окне
И я ходил к нему, привстав на четвереньки.
Ни петь, ни говорить ладом, ни пить.
К тому пришло: мне пёрышком блудить.

Вот и чудим. Отвергнутые миром,
С пером припали к третьему: к столу.
На кухне, обдуваемой Зефиром,
Блаженный остров вырос на полу.
Здесь места нет рабам, глупцам, задирам,
Согласие, покой… бывает, я не вру.
И в доказательство спокойствия и лени
Примите, братцы, вздор стихотворений.