Ирпень

К. Донину

Я сбился со счета своих возрождений,
тем паче со счета своих адресов.
И я контролер своих сердцебиений,
я ветер и штиль для своих парусов.

Засовы, задвижки, замочки, заслонки –
мне в жизни на эти детали везет.
Ирпень – это след пастернаковский звонкий,
Ирпень – это пенье всю ночь напролет.

Ирпень – это чад трепачей и безделье,
но взгляд торопись оторвать от крюка.
Початая пачка индийского зелья –
с грузинским нельзя сотворить на века.

Ирпень – это кукиш, помазанный маслом,
возьмешься сосать – не поранься ногтем.
И если свеча догорела, погасла,
не переживайте – что сжечь, мы найдем.

Топи же меня, листопад, по макушку,
я помню, что было, до самых причин.
Мулат Леонидыч, губастый ослушник,
нам не докричаться – кричи не кричи.

Лукавить не стоит, негоже пииту
дойти, как до ручки, до той немоты.
И если в гортани печаль не избыта,
то пусть нас услышат трава, да кусты,

да сосенки-ели, да вьюги-метели,
все то, что в избытке в глухом Ирпене.
Что за Диатима стелила постели
тебе в листопад при бесстыжей луне?

Ты тщательно вычерпал здешние тайны,
и упаковал, и увез их с собой,
но кое-что недоглядел и оставил,
спасибо тебе, хаз-мулат удалой.

И я открываю задвижки, заслонки –
мне в жизни на эти детали везет.
Ирпень – это след пастернаковский звонкий.
Ирпень – это пенье всю ночь напролет.