Для чтения с эстрады...

Сколько можно о снеге?

Сколько можно о снеге?
Короче, он собою наш скрасил досуг,
Он с утра - через день - и до ночи
Мелкой крошкой вращался вокруг.

Как бы падал, но не оставался
На подмерзших ветвях и траве,
Как бы к теплым щекам прикасался,
Как бы нес и спасенье, и свет.

Показал нам, что он существует,
Как и мы, - как бы да, как бы нет.
Как стихи, что бесславно постует
В Интернете беспечный поэт.

Как бы много его было, снега,
Он порою пейзаж заслонял,
Он от альфы до самой омеги
Почти час проявлял свой запал.

Самый первый, наивный и чистый,
Он не смог зацепиться, осесть.
Но с достоинством евангелиста
Нам донес о зиме свою весть...

ИЗ СТИХОВ О ЛЮБВИ

Родина ласковых дней

Родина ласковых дней
Спряталась под Москвой.
Был я тогда скромней,
Очень любил покой.
Женщин не признавал,
Кроме Марии Кюри,
Умные книжки читал,
Часто до самой зари.

И до сих пор не пойму,
Кто у замерзшей реки
Мне подарил l`amour
Разуму вопреки,
Мне подарил за так
Нежный твой аромат,
Мягкий и ровный шаг
И с поволокой взгляд?

Мне не забыть лесок,
Где целовались мы,
Огненный твой платок
С инеем той зимы.
Мне не забыть тех дней,
Трепетных и простых...
На простыне страстей
Разве можно остыть?

Первый любовный восторг,
Грехопаденья миг...
Я тебя не сберег,
Я тебя не постиг!

Через поцелуй непрерываемый

Ты спасаешь жизнь своим присутствием,
Голосом, ладонью, теплотой.
На желанья плотские напутствуя,
Светишься улыбкой золотой…

Мне грозило полное забвение,
Ведь борьба за правду – это бред,
Только о любви стихотворения
Оставляют ясный долгий след.

Я бы мог поигрывать метафорой,
Добавлять к ней соли и огня,
Но хочу единственным быть автором
Твоих губ, открытых для меня.

Через поцелуй непрерываемый,
Через горечь встречи роковой,
Стать хочу строкой запоминаемой,
Прорасти лечебною травой.

Пробормочешь ты мое послание –
Колдовской попробуешь настой,
И твои усталость и отчаяние
Обернутся слабостью пустой.

И придут мои прикосновения,
Всей моей любви земная суть.
Так пройдешь ты путь стихотворения
Вслед за мной, пробившим этот путь.

Хмурая нежность

Я грешен. Но вся моя грешность,
А может, погрешность, как знать,
Небесную хмурую нежность
На плечи твои одевать.

Ни золота, ни бриллиантов,
Ни шуб из шиншиллы, песца,
Ни кучу других вариантов
Из недр мирового дельца

Тебе предлагать не хочу я.
Их место – под светом витрин.
Их много, они не врачуют,
Врачует любимый, один.

Придет он усталый и грубый
Из мира проныр и воров,
Найдет твои теплые губы –
До пяток пронзит, до основ.

И ты позабудешь витрины –
На час позабудешь, на два, –
Чтоб слиться в порыве едином,
Мои принимая слова

Про хмурую звездную нежность,
Которую в бешеный век
Подарит случайно, небрежно
Живущий с тобой человек.

ГРАЖДАНСКАЯ ЛИРИКА

Монолог призывника начала ХХI века

Время безверия и оскаленного зверья
Размывает разум и стержень духа.
Мама, я, верно, родился зря –
Слизняк без домика, без крыльев муха.

Лапками сучу – боюсь умирать
В горах Ичкерии, на таджикской заставе.
Гласность не научила за Родину воевать,
А Президент призывами не заставит.

Не хочу валяться отрезанной головой,
Набухать в темноте разбитой подлодки.
Не хочу быть проданным с головой
За «зелень», «колеса» или бутылку водки.

Буду в хосписе убирать понос,
Санитарить в палате, в приемном покое.
Санитарочку тискать, целовать взасос,
Оставаться живым, чтоб тебя успокоить.

Меж двух перекрестных трассирующих огней –
Телевидения и затаенной кавказской мести –
Нечего делать тому, кто котенка добрей,
Для кого уступать есть понятие мужеской чести.

Буду слюни пускать, буду тр`усить, или трус`иться,
Обходить за версту наш районный военкомат.
Мама! Снова роди, чтобы я научился злиться,
Постоять за поруганных псковских и пермских ребят.

Чтобы мог быть и сильным, и нежестоким,
Понаддать хорошенько всем тем, кого кормит война.
И Христос, и Мухаммад в Россию пришли с Востока,
Так зачем между ними Берлинская cтынет стена?..

Ты роди меня, мама, в рубашке, а лучше – в кольчуге,
Не последним героем – обычным солдатом-бойцом.
Чтобы я не «косил», чтоб не предал товарища-друга,
Чтоб пред Господом Богом не стал никогда подлецом...

Надо

Надо не выдумывать, а жить,
Радоваться каждой мелкой пташке.
Надо верно Родине служить,
Помогать и малышам, и старшим.

Надо органично понимать,
Что язык родной не балалайка,
Не дыр-бул и не в телегу мать,
А большое мужество и спайка.

Надо над болотом поднимать
Самого себя со всей страною.
И поменьше ныть, бубнить, стонать,
И побольше думать головою.

Надо, если пробовать, так в срок,
Исходя из совести и чести,
Чтобы исторический урок
Был лишен предательства и лести.

Много надо всякого еще.
Человеком быть не так-то просто.
Не всегда фиалками мощен
Путь Дедала, или Алконоста...

О ТВОРЧЕСТВЕ

Даже если всё ясно и в полном порядке вокруг...

Три часа этот снег не давал, не давал мне покоя.
Он кружился и падал, кружился и падал во тьму.
Он почти победил, он разверзся над грязной Москвою,
Но под утро растаял, – не веря себе самому...

Не надейся на блажь, не беги от себя, даже если,
Даже если всё ясно и в полном порядке вокруг.
Знай, что рядом с добром ходят глупые горькие вести,
И что с ними встречаться тебе недосуг, недосуг.

Знай, что суть бытия – это хоть на минуту остаться
Снегом в теплой канаве, зеленой листвой на ветвях,
И в любви до конца хоть однажды, однажды признаться,
До конца, а не так, как всегда, второпях, второпях.

Это так бесконечно и так до безумства мгновенно
Мотыльком пробарахтать свой путь в гробовой тишине,
Чтоб заслушались все, чтоб набухли усталые вены,
Чтобы время осталось звенеть и звенеть в вышине.

Ничего не понять, ничегошеньки в пропасти-жизни!
Сколько будешь ты биться о солнечный круг головой,
Сколько будешь тянуться росточком в холодной Отчизне,
Чтобы кто-то воскликнул: о Боже, еще он живой?!.

Мне повезло

Мне повезло
стоять у начала прилива,
у начала сформировавшегося,
неустойчиво-хрупкого мира.

Мне повезло
знать его истоки-мученья
нетерпеливые родники
от прозрачности до замутненья.

Мне повезло
сбросить ношу сомнений и дрязг,
пыль налипает, но не тяготит,
в гряз`и накопления я не увяз.

Мне повезло
tabula rasa свернуть в свирель,
выйти из полого стержня
В обнаженный апрель.

Мне повезло
в хватком безумце увидеть гения.
Он торопился - во имя спасения -
осью стать сверхнового зрения.

Его цитировало поколение
до возжигания, до каления.
За ним другое - травой забвения,
до растворения, до презрения...

Улица Довженко, единицы две

Искусительнице
Ольге Владимировне Окуджава

Дача Окуджавы – тишь да благодать,
Здесь людей приличных могут в гиды взять.
И жена Булата искушает в дым
Дальнею дорогой, ливнем золотым.

Здесь прошло немало гидов и гидесс,
Двигал ими всеми нежный интерес
К творчеству поэта и его судьбе,
Песенке неспетой о пальбе-гульбе.

Но не так-то просто шариком лететь,
И в музейных комнатах связками звенеть
О делах минувших мальчика-бойца,
Ладного портного с меркой мудреца.

Но не так-то просто о простом сказать,
Чтобы это длилось, стало волновать,
Чтоб душа Булата со струной и без
Пела виновато с голубых небес.

Улица Довженко, единицы две,
Дача Окуджавы открывает дверь
Для приличных гидов, миленьких гидесс,
Для тщедушных видом и набравших вес.

Приходите, люди! Будет встречи рад
Каждому из лучших Шалвович Булат.
Ждет душа поэта, излучая стих,
Помыслов великих от гостей своих.

Полтора читателя

Полтора читателя у меня,
То есть каждые три божьих дня
Два человека входят в меня,
И выходят потом из меня.

На полтора читателя я пишу,
На пятнадцать - в месяц,
На сто восемьдесят - в год.
Короче, батальон за мной идет.

Статистику обухом не перешибешь,
Чужого читателя не переманишь,
Смешной бредятиной не проведешь,
И сердце случайно не ранишь.

С двумя я встречаюсь, так и быть!
Каждому отдаю по целому дню,
А третий день, как меня не гнобить,
Сочиняю классическое и фигню.

На классическое, выходит, - один человек,
Половина человека - на фиготень,
Глядишь, позади остался век,
А всё вперемежку - светотень.

Света побольше - одна единица,
Тени - одна вторая, и есть
Шанс на полтуловища отделиться,
Чтоб передать благую весть.

Если ее прочитатают полтора -
Одна целая и половинка,
Через три дня воскликну "ура",
Стоила выделки эта овчинка...

Запомни, ты живешь, чтоб быть запечатлённым...

Уходят в никуда актеры и актрисы
С застывшими, как воск, гримасами лица.
Их сохранит для нас трехмерный накопитель,
И лазер оживит шута и мудреца.

На пленке, на СD останутся кулисы,
Открытые на час по замыслу Творца,
Останется в веках тот театральный зритель,
Который так внимал и хлопал без конца.

Запомни, ты живешь, чтоб быть запечатлённым,
Так смейся, как паяц, рыдай, как глупый Лир,
Корделии кончиной потрясённый.

Тебе не разглядеть реальный мир,
Ты видишь мир, экраном освещенный,
Где надрывается очередной кумир.

ЧАСТУШКИ

Ближе всего к Земле находился небольшой астероид 2004 FU162.
Его диаметр — около шести метров.
Он прошел на расстоянии около 6500 километров от Земли
в марте 2004 года.

* * *
Крепко пили астрономы
Из деревни Млечный путь,
Астероид снес полдома,
А в глазах все та же муть.

* * *
Пролетело мимо тело -
Астероид, вашу мать!
Хорошо, что не задело
То, что начал разливать.

* * *
Мы сидим себе, сидим,
Попросту кумекаем,
Как во что-нибудь влетим,
Так прокукарекаем.

О долларе и рублях

* * *
Не поверил я рублю,
Поменял на баксы.
А теперь на пенни шлю
Взвинченные массы.

* * *
Я опять иду в Сбербанк,
Доллары меняю.
На рубли куплю я танк,
Всех перестреляю.

* * *
Я смотрел с мольбой на бакс,
Думал, всех он круче,
Фиг там, этот пипифакс
Тоже в кризис глючит.

* * *
Ах, опять я лажанул,
И не я, а многие,
И рубли все конвертнул
В доллары убогие.

* * *
Камедь-клаб в башке моей,
Наглости отметина.
Сорес, настругай рублей,
Если ты не вредина!..

P.S. Участвовал в турнире большого слэма (при журнале "Крокодил") 13 декабря 2006 года (кафе "Билингва"). Занял третье место.