Про военкома старой закалки фрагмент

На свежевыбритом диване,
Под гладкоствольным потолком
В меланхолической нирване
Нам виден старый военком.
В его руках тетрадь и ручка,
В ушах приказ, во взгляде сталь,
Между бровей его дремучих
Глубокой складкой спит печаль.
Он перст втыкал в глаза мартышек –
На том его персте мозоль,
А в голубых сединах пышет
Не солнце, но звезды огонь.
Он долго жил во мраке ночи,
Страшась невидимых врагов.
Его учили – как и прочих –
Не думай, будь всегда готов.
Он был готов! Он стал тревожным,
Когда разбился прежний строй…
Он, очернённый, стал безбожным,
Покрытым плесенью и мглой.
Но военком, ни брав, ни пышен,
Покорно снёс напор всех зол…
Он не взывал, но был услышан
В верхах под склепами Мавзол.
Ему сказали: «Нынче трудно!
Врагов не меньше – меньше пыл…
Отмечен будет тот нагрудно,
Кто честно Родине служил.
Печальный дух мобилизаций
Ещё довлеет над страной…
Как без достойных мотиваций
Пополнить поредевший строй?»
От светских раутов далёкий,
Хранящий воинский намаз,
Наш военком в мгновенье ока
В вопросе различил приказ.
Он понял суть своей задачи,
В душе тайком возликовал.
Его призвали… Это значит,
Неокончателен развал!
Есть, значит, Родине потребность
В служенье преданных сынов.
Была б идея, стерпим бедность!
Была бы цель, простим лгунов!
Да, было время… Время било
По кошелькам и по умам.
Промеж людей беда бродила,
А счастье жалось по углам.

Он помнит, как душа воспела:
Родной военкомат хорош!
Хотя душа – известно дело –
Всего лишь выдумка святош.

Их было много, очень много:
Худых, и бледных, и хромых,
И уповающих на Бога,
И на зажиточных родных,
И тех, которых ждут невесты,
И тех, которых дети ждут…
Но были осени и весны –
Все по призыву были тут.