Баллада о задумчивом взоре

               
                Бывает, порой посреди разговора
                глядим на детей мы задумчивым взором…
                И год пролетел, и другой надломился –
                не встанут часы, как бы ты ни стремился.
                Пылятся коляски, забыты пелёнки:
                умнеют мальчишки, ровнеют девчонки,
                всё шире лежит перед ними дорога…
                А как мы их знаем?  А видим ли много?

                Завалена снегом, чернеет ограда
                в сугробах уснувшего старого сада,
                деревья толпятся, ветвями качая,
                за ними широкие окна сияют.
                Сюда мы приводим, несчастных спросонок,
                в предутренний час наших милых девчонок,
                встречаются с нами под этою крышей,
                умытые наскоро, наши мальчишки.
                За ними с работы заходим под вечер.
                Вечерние игры. Недолгие встречи.
                Мелькнут выходные – и снова неделя,
                а мы поглядеть на детей не успели…
                Мы целые дни их не видим, не слышим
                ни наших девчонок, ни наших мальчишек,
                и только порою лишь подозреваем,
                что мы их не знаем и не понимаем.

                Ребёнок, известно, не может без ласки,
                не может без песни, не может без сказки,
                и тоже – без ссоры, без хохота – тоже,
                и без пластилина он тоже не может.
                Не может без солнца, не может без плача,
                и “так” он не может, а хочет “иначе”,
                он быть командиром желает до дрожи
                и “это” он хочет, а сделать не может.
                Не может без куклы и без автомата
                (как сами детьми не могли мы когда-то).
                Их тут не один, не пяток и не десять.
                И нужно, чтоб каждый согрет был и весел,
                и чтоб за едой не “выкидывал штуки”,
                чтоб ноги – сухие и – чистые руки,
                чтоб каждый в своём преуспел хоть немного…
                И всё это – на одного педагога!

                Бывает, порой посреди разговора
                глядим не детей мы задумчивым взором…

                Не правда ли, мудрым он был, этот “кто-то”,
                сказав, что “работа не спорит с работой”?
                И знает любой, где бы , кем бы он ни был,
                и времени цену и чёрному хлебу.
                Но есть в мире Труд, называемый Главным ,
                есть в мире Работа . И нету ей равной.
                Любовью наполнена эта работа.
                В ней  - шутка и строгость, и чтобы забота,
                и знать на любые вопросы  - ответы,
                помочь и улыбкой  и добрым советом,
                что жизнь, она – всякая, вдуматься если,
                что можно – “один”, но неплохо и “вместе”,
                что должен во всём соблюдаться порядок:
                не только  “хочу”, но бывает и “надо”,
                что если обидел – себе же потеря,
                что людям не лгут, а товарищу верят,
                и – первые буквы, и – чётные числа,
                и ведаешь их потаённые мысли,
                и видишь, как стали взрослее и лучше…
                Что в сердце пылало, то вложено в души!

                Есть женщина. В солнечный день и в ненастье,
                что б ею ни сделано – это для счастья.
                Вы слышите? Тихо, ребята умолкли:
                им сказку читают про серого волка.
                Вот тихо склонилась к детей изголовью…
                Великое счастье – работа любовью!
                То в платье неброском, то в белом халате –
                есть Женщина! Имя её – Воспитатель…

                Дошкольное племя! Весенним приветом
                ты скоро взлетишь в беззаботное лето.
                И в школу под осень – ни много ни мало.
                И – вложено в души, что в сердце пылало!
                Деревья толпятся, ветвями качая,
                весеннее солнце на небе сияет,
                садатся, крича, воробьи на ограду
                и носятся дети по старому саду.
                Мы целые дни их не видим, не слышим
                ни наших девчонок, ни наших мальчишек,
                мы даже порою не подозреваем
                как дети растут, как мы их понимаем…
                Пусть та, чьей любви время вовсе не страшно,
                поймёт глубину благодарности нашей,
                и скажут  “спасибо” ей голосом звонким
                и наши мальчишки, и наши девчонки!

                Прохладой вечерней откуда-то веет.
                Стоим мы вдвоём и беседуем с нею.
                Но вот почему посреди разговора
                глядим на детей мы задумчивым взором?…

                1971 г.