Что бы это значило

      

Путешествуя по миру,
Захватив с собою “Лиру”,
Я попал в страну Карунд,
Где Икарунды живут,
Встретил там аборигена,
Нёс давать коровке сено,
И задал ему вопрос:
-Что идешь, повесив нос?
Он понял, вопрос серьёзный,
Сразу взгляд стал
                Грозный-грозный.
Сено, положив в сторонку,
Мы присели на боронку.
И услышал я рассказ,
Что сейчас пишу для вас.
-Раньше нас не обижали,
По другому называли.
Был у нас большой Союз,
Все несли тяжёлый груз.
Предпоследний вождь Венжерб,
Что держал цену на хлеб,
Много сделал для Союза,
Чтоб поменьше было груза,
Но состарился, устал,
Ничего менять не стал.
А потом был Вопордна,
Всё взмутил, достал до дна,
Сверху, снизу поднажал;
Дисциплину уважал.
Но, увы, не принят был,
Быстро в мраморе застыл.
Вот тогда всё и началось,
Зашаталось, закачалось,
Всё в разнос и бухнув в стену,
Подняло велику пену,
И, свалившись в беспредел,
Все остались не у дел.
Впрочем, “дел” стало побольше
И расписывали дольше,
Наконец, устав писать,
Стали заново сажать,
Там кусточек, а там клумбу
Иль ещё какую тумбу..
Вроде много стало дела
У с прищуром Беспредела.
Он, купив золотники,
Откопал все родники,
Только с запахом водичка,
Главное, идёт наличка,
Сразу видно дело рук,
Пусть люд корчится от мук.
Вот уж дело так уж дело:
Кап, кап, кап… и едешь смело,
Не покапаешь на ручку,
Не получишь свой “получку”,
А покапал, положил,
Смотришь, что-то “заслужил”…
Замолчал абориген,
Помолчав, сказал, вдруг:-Ген!
Говорят, виновен он,
Что жизня стала как сон.
Кому снятся кущи, стрелки,
А кому те самы белки,
Что орешечки грызут
И скорлупку выдают,
Ну, а нам лишь шелуха,
Под ха-ха, ха-ха, ха-ха..
Грозный взгляд потух в глазах,
Глянул, он сидит в слезах. 
-Мы так верили ему,
А он предал…
Не могу!
-Кто вас предал,
Кто Плохишь?
Почему опять молчишь?
-Что сказать?
Мы Икаруды,
А они как те Иуды.
-Кто они, скажи мне прямо.
-Тракторист один и дама.
Мышленьем своим углубил
И землю мою погубил!
Сорняки, железки, стёкла.
Там сгорело, там замокло.
Чтобы справиться с бедой
эМЧаэС теперь со мной.
Ох, и бравый генерал
Во главе той силы стал.
Слово скажет, как отрежет,
Разберётся и как врежет.
Кувыркаясь, всё летит;
Крепко генерал стоит,
Но всё больше тех ЧС,
Вся страна “горит”, как лес.
Понесло аборигена
И пошёл, забыв про сено.
Я остался на боронке,
Чувствуя себя в воронке
От большущего снаряда,
Что был выпущен из “Града”.
Что-то с ними тут не так
Или я совсем как рак.
Призадумался, вспотел;
Всё понять его хотел.
И поняв, что не понять,
Стал тихонечко вставать.
Встал с боронки, распрямился,
Глядь, а он опять явился.
-Подожди, не уходи,
Посиди чуть, посиди.
Я присел:-Давай-ка снова,
Чтоб понять всё с полуслова,
И следи за языком,
Мат оставь свой на потом.
Чем серьёзней положенье,
Тем спокойней изложенье.
По рукам, договорились?
Он молчал, глаза слезились.
Помолчав минутки три,
Вдруг, сказал:-Ну вот, смотри.
И поставил в ряд на сено
Бутылёк и банку хрена.
-Нет, нет, нет,-сказал я сразу,
-Не терплю её заразу.
Он:-Я тоже не терплю.
Я сижу, ноздрёй соплю;
Та боронка-то из стали,
Дни холодные настали.
-Не сопи, давай лечись,
И поймёшь всю нашу жись.
Так, понял я, завелись,
Раз рассказ пойдёт про жись.
-Эх, была ты, не была!.
Разговор шёл до утра.
Утром я сопеть не стал.
-Ну вот, видишь,-он сказал.
-Да. - сказал я, - Верно, сила,
Но ведь это же могила.
Сколько лет тебе, папаша?
Он:-Мне тридцать, зовут Саша.   
-И как часто так вот лечишь,
А верней сказать, калечишь
Всех своих, что дальше будут,
И тебя, ох, не забудут,
Добрым словом не помянут,
Знай, что эти дни настанут.
-А они уже настали.
Глянул, дома нету шали.
-Ну и что?
-Пацан пропил,
Хоть бы капельку налил!!!
Я молчал,
Душа кипела
И взорваться бы хотела,
Но взяв пальчики в замок
Быстро выпустил парок…
Жаль того аборигена;
Вспомнил я ему про сено.
Отвечать Сашок не стал,
Только пальцем показал.
Мимо что-то всё бежало,
Суетилось и дрожало.
Что же с ними тут стряслось??
Слышу, где-то донеслось:
-Путешественник, а---у.
Я скорей пошёл к нему.
Прихожу, огонь горит,
Рядом памятник стоит.
Тишина была звенящей,
Пахло жизнью настоящей.
Что случилось здесь, не знаю,
К камню подошёл, читаю…
Дрожь по телу пробежала,
Когда сердце прочитало,
Что лежат здесь миллионы
Тех, что ставили заслоны
Перед алчностью и злостью,
И всё костью, костью, костью…
Ноги сами подкосились,
На колени опустились,
Голова на грудь упала,
По лицу слеза сбежала…
…………………………
…………………………
Да, то был Союз Икаров;
Не робели от “пожаров”…
…………………………
…………………………
Я уже почти вставал,
Когда памятник сказал:
-Видишь, как всё обернулось,
Вся страна назад вернулась,
Подошла почти к истокам,
Жаль, с разбитым сильно оком,
И разбитым своим глазом
Разглядеть не может сразу,
По понятиям жизнь стала:
Всё гребут, и всё им мало!
Все под властью у Мамоны,
Что штампует “макароны”,
И на уши их “лапшой”
Очень длинной и большой.
-Помутились. - говорит,
-Даже камень мой болит!
У меня глаза на лоб,
Чтоб то значило то, чтоб?
-Ладно, ты иди; дорога
Ждет тебя, но бойся Бога,
Своим даром дорожи,
Слово к слову так ложи,
Чтоб всё ровненько и гладко.
-Да,-подумал я,-загадка!   
Вышел снова на дорогу,
Сердцем чувствуя тревогу;
Шёл-то я тропой заросшей
Посиневший и промокший,
А когда стал замерзать,
Вышла женщина встречать.
Милый вид, сияют очи…
Дальше я не буду впрочем
Тему эту задевать;
Может встречу вновь,
Как знать?!
После отдыха, тепла,
Вновь дорога повела.
Вдалеке увидел свет,
Я к нему, а его нет.
Сел на камешек, мечтаю,
В небесах где-то летаю.
Посидел я, помечтал,
Свет увидел, сразу встал.
Вдалеке рвалось, дымилось.
-Боже, что же здесь случилось?!
-Здесь отпор дают тем силам,
Что владеть желают миром!
-И как долго?
                -С Сотворенья!
Что достойно сожаленья…
Пошёл дальше я по кругу,
Завернул в берёзки к другу,
Поклонился, постоял.
Снова кто-то мне сказал:
-Приходи ко мне, пиши.
Хорошо всё, от души.
На душе полегче стало.
А дорога всё бежала,
Мягко под ноги ложилась
И вела, вела, трудилась.
Вдалеке, вдруг, засияло.
Чтобы это означало?
Я туда-другой там мир:
Все в трудах, а после пир.
А труды все от души.
До чего же хороши!!
У кого бы мне спросить:
-Как вот так вот можно жить?
-Можно, ты придерживайся вех:
Если скинешь с себя грех,
Слабому всегда поможешь,
Даже если еле можешь.
-Это заповеди, да?!
И всё понял я тогда.
-Это заповедь, мораль,
Что ведёт всех к счастью-
                В даль.
Но лжецы и лицемеры
Превратили всё в химеры.
Дан был “Кодекс коммуниста”,
Чтоб понятно было быстро.
Правда, жёстким пришлось быть:
Бить и бить, и бить, и бить.
Жёстко?!
Очень, я не скрою,
Только быть бы больше горю.
Вспоминай начало века
И грехи все человека.
В Церкви все в больших грехах.
Что же делать было?
Ах!
И на Землю послан ум,
Разорвавшийся от дум.
Он сумел всё совершить,
Но нельзя ж без Бога жить.
Ладно, в церкви все в грехах.
Но при чём тут Бог?
                Промах!
Зря на Бога ополчились.
Он терпел, глаза слезились;
Дружба, стройки, нет войны.
Эх! Вот с ним бы были мы.
Но опять в наш дружный строй
Влез, кто звался сатаной.
Долго все дела готовил,
А потом враз перестроил:
Пьёт мужик и глушит баба,
Та, что телом стала слаба,
Мат звучит со всех сторон,
Словно колокольный звон.
Нужно всё кругом спасать,
МЧС пришлось создать…
Ещё, может быть, не поздно,
Хоть и зло нависло грозно…

1993г.-2005г