Ничто не изменится в этих пространствах

Ничто не изменится в этих пространствах
Не ныне ни присно.
Я вновь истекаю
Тоскою и страхом – мое постоянство
В том, что я все время себе изменяю.

Куда ни посмотришь – лишь глупость и злоба
И злоба от глупости и от безделья
И так все нелепо…- пустая дорога
И я выхожу на нее, но не верю…

Как шатко спокойствие, счастье как зыбко,
Как призрачно тихое существованье.
Мгновенье…- и все оглашается криком
И вдребезги, в брызги осколки сознанья.

Каким тебя адом, мой мальчик, пугали? –
Он здесь, лишь раскрой свои ясные очи.
Моя колыбельная грохотом стали
Тебя убаюкает, ужасом ночи.

Так лучше, поверь мне, чем спать в заблужденье,
Чем видеть картины и сны о них, лучше.
Ведь горькая истина тем и сильнее
Что вечно в конце проступает наружу.

И все. И никто не спасет. Не спасется.
Не будет бегущей строки об актерах.
А вымысел с былью так тесно сплетется,
Что мы и во сне не услышим мотора.

И смерть подыграет, коснувшись лениво,
Как будто всего посмотреть залетела.
Как будто бы в полдень случайно скосила
Больное сознанье и мертвое тело.

Ни  памяти нету о том поколенье,
(Чем памяти меньше, тем меньше позора)
Ни даже пространства,- одно лишь движение
Нам оставляя…-в себя…до упора.