Об истоках русской духовной поэзии. Гл. 5

«ПО НЕБУ ПОЛУНОЧИ АНГЕЛ ЛЕТЕЛ…»

(Заметки о первых русских паломниках и об истоках русской духовной поэзии)

5. "И бывает тогда радость великая..."

В начале наших заметок мы упоминали новгородского архиепископа Антония, оставившего описание своего путешествия в Константинополь. Однако основоположником "паломнического жанра" в русской литературе считается не он, а Даниил, "русския земли игумен", выходец из Черниговской земли. Его "Хождение" в Палестину, где он провёл 16 месяцев с 1106 по 1108 год, появилось почти на сто лет раньше и стало едва ли не самым популярным произведением древнерусской книжности.

Игумен Даниил посетил Иерусалим в то время, когда этот священный город был во власти крестоносцев, изгнавших за пределы городских стен всех мусульман и иудеев. Сам король иерусалимский Балдуин оказал русскому паломнику покровительство.

Даниил отправлялся в Землю Обетованную не только ради того, чтобы увидеть святые места своими "грешными очами", но и "верных ради человек", которые, читая его воспоминания, могли бы устремиться душой и мыслью туда, где ходил Иисус Христос, и тем самым принять от Господа "мзду", равную той, что получили паломники. В иерусалимской лавре св. Саввы, где остановился наш путешественник, нашёлся почтенный и знающий старец, ставший Даниилу провожатым и переводчиком.
"И бывает тогда радость великая всякому христианину, увидевшему святый град Иерусалим", "слезам пролитье бывает" при виде тех мест, где "Христос Бог наш претерпе страсти нась ради грешных".

"С любовью и слезами облобызал я то святое и честное место, где лежало пречистое тело Господа нашего Иисуса Христа", - пишет благочестивый игумен, вспоминая своё посещение Храма Гроба Господня, - "... церковь та Воскресение образом кругла, всямокачна (покатая со всех сторон) и в дле и в преки (в длину и в ширину) имать же сажень 30. Суть же в ней пространьны, и тамо же горе (наверху) живёт патриарх. И есть же от дверей гробных до стены великаго олтаря сажень 12. Ту есть вне стены за олтарем пуп земли, и создана над ним комарка (свод), и горе написан Христос мусиею (мозаикой), и глаголеть грамота: "се пядью моею измерих небо и землю".

Вот так, обстоятельно и просто, описывает Даниил всё, что он видел - в Иерусалиме, Иерихоне, Вифлееме и во многих других местах Святой Земли: "распятие Господне", "первозданного Адама главу", "пещеру дивну, иде же жил святый Илия пророк", Иордань, похожую на русскую Сновь-реку; здесь в свете горящих в полунощи свечей было крещение и на сладкие воды иорданские "приходил" дух святой, узреть который могли лишь "достойнии человеци добрии" и "веселие бывает тогда в сердци всякому
христианину". С благоговением рассказывает Даниил о том, как "свет с небеси" нисходил ко Гробу Господню в великую заутреню на Пасху, как сами зажигались кандалы православных христиан.

Читая Даниила, нельзя не восхищаться тем, что на всём своём долгом пути вдали от родины он никогда не забывал о своих соотчичах, поминая на церковных службах имена князей русских, бояр, монахов и детей своих духовных. В Великую пятницу молясь у Гроба Господня, Даниил поставил там лампаду с елеем "от всей Русской земли".

(Продолжение следует)