Зильберман и Тагирбеков

-Зачем ты тащишь меня, милый брат Зильберман?
Я еле иду, перед глазами туман.
Прошу на коленях тебя, отойди от кошмарной афиши.
Прошу тебя, брат. Почему ты  меня не слышишь?
Не мучай меня, отпусти, милый брат Зильберман.
А, может быть, лучше пойдём в ресторан?
Я голоден, будто не ел с позапрошлого века.
Прошу тебя, брат Зильберман, пожалей человека.
Я в опере смысла не вижу, мой брат Зильберман,
Ведь я, понимаешь, не слишком большой меломан.
Ты как-то заставил меня прослушать "Любовный напиток",
И это было одной из самых мучительных пыток.

-Мне странно слушать такое, мой брат Тагирбеков.
Ведь ты считался всегда одним из храбрейших узбеков.
Ты был полевым командиром в пустыне Бетпак-Дала,
Тебя боялся даже свирепый эмир Абдулла,
Ты резал уши неверным, трусливых сажал на кол,
Ты на плотах форсировал залив Кара-Богаз-гол,
И вот, испугался оперы, в которой не режут уши,
И проявил, прости меня, позорное малодушие.

-Скакать на коне по барханам - задача простая.
Храбрейшим узбеком считался всегда неспроста я.
Как стаи шакалов, трусливо бежали гяуры,
Пытаясь спасти от меня свои грязные шкуры.
Но если Гяуров поёт на экране "Куплеты Шайтана",
Что сделать могу я? Сижу и трясусь непрестанно.
Когда же из ямы шайтан мне  грозит своей маленькой палкой,
Я прячусь под кресла и плачу, трусливый и жалкий.
Я бросил Восток и приехал набраться культуры,
Но отняли храбрость мою сладкопевцы-гяуры.
Оставь меня, брат Зильберман, не хочу я спектаклей отныне.
Я лучше взорву этот зал и поеду обратно в пустыню.

-Как грустно мне слушать тебя, мой возлюбленный брат Тагирбеков.
Такими пустыми словами ты только позоришь узбеков.
И я обещаю тебе, что не буду я Зильберманом,
Если вскоре и ты не станешь большим меломаном.
Изучишь репертуар и будешь ходить на спектакли.
Но что же сегодня мы слушаем? "Кольцо Нибелунга", не так ли?

И грустной походкой узбек, как будто идёт на поминки,
Движется молча по площади в сторону Мариинки.