Д. Р. Р. Толкин Лэ о Лэйтиан, песнь третья

Давным-давно, в веков туманной дали,
Когда ни солнца, ни луны   еще не знали,
И свет не плыл над миром в небесах,
Во тьме поднялись первые леса.
Густую тень их призраки любили,
Что в тишине и сумерках бродили.
 И неба звездным куполом печально
Земля была укрыта изначально.,
Но вот в тиши, что с серебром обручена,
 Творенья музыкой  разбужена струна.
Покой нарушился и скалы зазвенели,
И звонко птицы Мелиан запели
Под светом звезд , для сумрачной земли
Песнь первую слагали соловьи.
Своих друзей пернатых и подруг
Волшебница сама кормила с рук.
Жемчужно-серым был ее наряд,
А  кос роскошных темный водопад
Струил великолепие свое
До серебристых башмачков ее.

Оставив  своенравно берега,
Что Валар власть надежно берегла,
И цвет садов без сожаления покинув,
Ступила Мелиан на вечные вершины,
Смотревшие в бескрайние моря,
Покой и мир Земель Благих храня,
И больше уж назад не возвращалась,
Навеки в Средиземье  жить осталась.
Где с песней радостной ушла она в леса,
И вторили ей птичьи голоса.
 И вот, бродя среди лесных  полян,
Услышал Тингол пенье Мелиан.
В то время эльфы в мире появились
И все познать вокруг себя стремились.

Но сказано в преданиях старинных,
Что род, которому принадлежал и Тингол,
Ушел к заливу и оставить захотел
Земель  сих смертных горестный удел.
На берегах морских от леса чащ вдали
Уж строились большие корабли.
 И белоснежные ладьи из рук умелых,
 Расправив  паруса , в моря пускались смело.
А Валар в край волшебный и благой
Позвали эльфов жить под их рукой.
Где небеса светлы и земли изобильны,
А смерти власть и увядание бессильны.
 
Но Тингол пением настолько был пленен,
Что к родичам  своим не возвратился он.
С восторгом Мелиан среди дерев внимал
И в сладостном восторге трепетал.
Очарования не мог стряхнуть оков,
Как будто в сад попал Владыки снов,
Где нежно тень поляны устилает
И грезы плеск фонтанов навевает.
Так год за годом тихо пролетал,
Но тщетно Тингола его народ искал.
И  слез немало пролил,покидая,
Навек пределы сумрачного края.
А Тинголу, стоявшему в долине,
Казалось будто час – не больше- минул
Но смолкла песнь, очнулся он и вот,
Искать певицу дивную идет.
И видит – Мелиан на ложе листьев палых
Склонила голову прекрасную устало.
О, берегись волшебства сонных грез!
Рукой касается он шелка темных кос.
И вновь в плену глубокого забвенья.
А годы катятся над  леса темной сенью.

И Тингол в край заморский не уплыл.
Он Мелиан всем сердцем полюбил
И больше не хотел  покинуть леса,
Где голос услыхал ее небесный,
Который слаще и сильнее опьянял,
Чем Валар вина среди пышных зал,
И ни фонтаны. ни роскошные цветы.
Затмить не в силах ее пенья красоты.
Теперь лесов король и королева
Страною эльфов правили умело.
Дориат тому краю дали  имя
И песни там царили вместе с ними.
А эльфы, что заветные пути
К заливу так и не смогли найти,
Не устремились к берегам златым,
Где Валар вечный дом сулили им
И неусыпный возвели нести дозор,
Твердыни неприступных снежных гор.
Кто не ушел чрез  пенные моря,
Узнать, как в свете нежится земля,
Все в королевстве обрели приют,
Где буки вязы и дубы растут.

Минуло время , грозовою тенью
Бежал от Валар Моргот в Средиземье,
Оковы плена  силой разорвав
И Земли смертные своей пятой поправ.
На Север власть простер и  укрепил,
Людей,  сошедших в мир, поработил..
Но среди пленников его и Эльф и Гном,
А кто свободу сохранил – утратил дом.
Иль в одиночку строил укрепленья,
У  черных рубежей  сокрытых Тенью,
Сражаясь с ней, а между тем вдали
В Дориате спокойно дни текли.
И Мелиан своей волшебной силой
Покой лесной пока еще хранила.
Там тишина  приветна и трава,
Всегда весенней  свежестью полна,
И листья светом золотым сияли.
И много здесь чудес начало брали.

Светило  солнце иль взошла луна,
Среди полян неувядающих одна,
Одетая в шелка и серебро,
Наполовину эльф наполовину божество,
Кружилась в легком и воздушном танце дева,
Дочь Мелиан, бессмертной королевы.
Когда же звезды покрывали небосклон
Певец невидимый , их красотой пленен,
Волшебной флейты нежным дивным пеньем,
Сердца смущал и приводил в волненье.
Средь веток  дуба и под буковой листвой
В короне папортника зелени резной,
Даэрон  колдовской своей  игрой
Ночного леса нарушал покой.
Лишь о троих певцах легенды или были,
С времен далеких эльфы нам сложили:
Тинфанг Гелион, что июньскими ночами.
Очаровал  луну под бледных звезд свечами.
И тот , чья арфа навсегда забыта
Cредь скал на берегу,волнам открытом.
Он Маглор имя гордое носил,
И в пении подобен  морю был.
Даэрон среди сумрака лесов
Не уступал красе их голосов.

Случилось это ночью, среди лета,
Когда поляны в сумерки одеты
И тусклый свет теснит ночную тень.
Даэрон флейтой вторил танцу Лютиэн.
Каштан дождь белокрасных лепестков
Ронял на зелень пышную лугов
И как безмолвный строгий часовой
Вяз чутко темной вздрагивал листвой
Прозрачной дымкою лесной болиголов
Рассыпал белое мерцание цветов.
И сотни крошечных блестящих огоньков
Зажгло круженье нежных мотыльков.
Хозяйки ночи, среди сумрака лесного,
Безмолвно  на ветвях сидели совы.
И криков их охотничьих не слыша,
Из тайных норок высунулись мыши.
А за холмами полная луна
Таилась светом призрачным полна.
Все стихло , отступив под ночи сень,
Перед волшебным танцем Лютиэн

Была б слоновой кости белизна,
 Рук красотой ее посрамлена.
И будто травы блеском чистых рос,
Сияло длинных облако волос.
А легким ножкам , что через туман
И сумерки бродили по лугам,
Путь освещали средь травы и мхов
Фонарики малюток –светляков,
 Порхавших бабочек ночных белесый рой
Свивал гирлянды у нее над головой.
И яркие  луны всходящей очи
Смотрели вниз с ветвей июньской ночи.
И вот высокий чистый голос девы,
 Ворвался в тишину восторженным напевом,
Ей словно подарили соловьи
Все песни самые прекрасные свои.
И чары эльфов колдовством соткали сеть,
Луну заставив в восхищеньи замереть.

Случилось так, что Берен слышал пенье,
И танец видел, и придя в волненье,
Лишился дара речи , изумленно
Смотрел в восторге бессловесном и безмолвном,
Огнем желанья страстного смущен
И разумом глубоко помрачен.
Пленительное девы волшебство
Связало и опутало его.
И обессиленный, на дивный глядя сон,
В изнеможении о ствол оперся он.
Измучен в странствиях, голодный и худой,
С окоченевшим сердцем и больной,
Годами Берен оставался молодым,
Но стариком глядел согбенным и седым.
Напастям и страданиям сполна
 Была уплачена высокая цена.
Но вот сейчас пришло судьбы мгновенье,
Для новой жизни отыскал он исцеленье,
Но в тот же миг   невольно болью новой
Его разбито сердце было снова.
На Лютиэн  с восторгом он взирал,
Как в облаке волос ее играл
Свет лунный  , что подобен серебру,
Лучами белыми проникший сквозь листву.
И отражало глаз ее сиянье
Небесных звезд далекое мерцанье.

И сразу одиночества пути,
Что сквозь лишения ему пришлось пройти,
Все ужасы , что создал ночи мрак
Опасностями полный каждый шаг -
Все превратил забвения туман
В неверный сон и памяти обман.
Не слышал  Берен звон росы ночной
Что с сосен падала, смешавшись со смолой.
Холодных капель горечь он глотал
И разум свой  безумству отдавал,
Своих пылающих не помнил уж дорог,
Где прошагать один он только смог,
И даже тот неведомый простор,
Что с голубых ему открылся гор,
Чьи кручи он бесстрашно покорил,
И ног своих усталых не щадил,
И как в ущелье,скрытом темнотой,
Вел с порожденьем мрака смертный бой,
И многоглазых призраков засады,
Чьи лютой злобой пламенели взгляды -
Страдания, что пил он полной чашей,
Забыты среди сонной леса чащи.
Ту цену Берен недостаточной считал,
Чтоб видеть взгляд , где свет звезды сиял.
Луна поблекнет, новый день придет
И сердце облегченье обретет.

Смотри! Как все забывший, отрешенный,
Любовью и волшебством покоренный,
Влекомый музыкой и песнею пленен,
В душе восторгом сладким упоен,
Сомнений страх отринув наперед,
Из-под деревьев Берен в лунный свет идет.
Даэрона умолкла флейта вдруг
И опустилась тишина вокруг,
Так жаворонок в небе умолкает
Когда закат полдневный зной сменяет,
Кузнечик  замирает ,средь лугов
Заслышав поступь человеческих шагов.
И крикнул Даэрон, укрывшийся в тени:
Скорей спасайся, Лютиэн, беги!
В лесу чужой! Быстрей, быстрее прочь!
Но  Тингола стоит недвижно дочь.
Она в хранимых выросла лесах,
Совсем не зная, что такое страх.
Косматый призрак, что под деревом застыл,
Не испугал ее, а удивил.
Но вдруг исчезла, как мечта забытых лет,
Как  в небе облаков спешащих след,
Как греза в царстве полуночных снов,
Там где высокий цвел болиголов.
И длинною и темною листвой
Ее укрыл соцветий пышных строй.
Но в лунном свете, расплескавшимся на луг
Сияла белизна округлых рук.
И не сумел бы взгляда не привлечь
Блеск кожи платьем не прикрытых плеч,
И звезды белые душистых диких роз
Мерцали в темном облаке волос.
А Берен все стоял немой и изумленный,
Молчаньем леса снова окруженный,
Слепцу подобно он побрел через поляну
Под сень деревьев , скрытую туманом.
Где Лютиэнь тихонько притаилась -
За гостем странным наблюдать решилась.
И тьмой кромешной окружен со всех сторон
К ее руке вдруг прикоснулся мягко он.
Она ж порхнула прочь, как мотылек,
Чей потревожен тихий уголок.
Лишь грациозный эльф владеет тайной,
Как с быстротою исчезать необычайной.
К стволам деревьев тихо подбежала,
Прижалась к ним и в тот же миг пропала.
А Берен брел, как прежде одинок,
Не ведая ни цели, ни дорог,
Без сил, изранен и оборван весь,
К Эсгалдуину вышел через лес.
Звезд отражением блистающий поток
Струился у его усталых ног.
К другому берегу незрима, неслышна
По тайным тропам Лютиен пришла.
« Река, что разделяет ныне нас
 Вспять повернет! Настанет  позже час
К тому, кто голоден, безумен, одинок
Одна из долгих приведет меня дорог».

Сменила осень летнюю красу,
А Берен так и обитал в лесу,
Как осторожный фавн, что в светлый день
Спешит укрыться в сумрачную тень.
И в предрассветный час тревожно дремлет,
И шороху любому чутко внемлет.
Хоть летнее минуло время года.
Но на тепло была щедра погода
И гнезда не оставил до сих пор
Крылатый и пернатый, звонкий хор.
Капель свою дождь, не спеша, ронял,
Листве верхушек что-то бормотал.
И ветер среди лиственного моря
Скрипел ветвями, разгулявшись на просторе.
Ни песни птиц, ни жизнь в глуши лесной
Не приносили Берену покой.
И чудо, что таилось рядом где-то,
Искал он беспрестанно, хоть и тщетно.
Услышать пение прекрасней соловья,
Хотел он вновь. Надеждою горя,
Увидеть снова в бледном лунном свете,
Ту , что прекрасней нет на целом свете.

Шло время, осень уступила зимним дням,
Иссохли листья в рощах, травы по полям.
И голых сучьев серый частокол
Уныло ощетинил каждый ствол,
А пурпур, что их кроны украшал,
Ковром увядшим у корней лежал.
С земли вставал сырой густой туман,
Скрывая солнце в небе по утрам.
И изредка слез полными очами
Луна смотрела тускло и печально.
И капал серый дождь с дрожащих веток,
Оплакивая умершее лето.
Но Берен поисков своих не прекратил,
В лесу от света и до сумерек бродил.
И время полдня, и полночный час
Его в долинах застигал не раз.
Но только эхо собственных шагов
На влажной слышал он траве лугов.

Ветра зимы свою песнь завели
И пелену туманов унесли.
Утихли бури и на небе чистом
Зажглись созвездия сиянием лучистым.
И с купола морозного небес
Холодным светом озарили лес.
И видит Берен - между темными стволами
Поляна светится искристыми огнями,
И милый призрак, что так долго он искал
Там на пригорке одиноко танцевал.
Узор из белых самоцветов украшал
Плащ голубой, что на плечах ее лежал,
Морозный зимний свет в себя вбирая,
И деву в яркое сиянье одевая.
Мерцая, как звезда, сошедшая с небес,
Она с холма в ночной спустилась лес,
Но Берен оставался недвижим,
Лищь взглядом проводив ее своим.
И там, где ножки легкие ступали
Подснежники бутоны раскрывали.
А птица запоздалая ей вслед
Сладкоголосый свой отправила привет.
Ручей , что под прозрачным льдом дремал,
Вдруг пробудившись, звонко подпевал.
А Берен замер тихо и безмолвно
Как будто околдован лесом сонным.
Угас огонь среди морозной темноты
И ночь укрыла хрупкие цветы.

И позже у холма зеленого не раз
Сиянье эльфов видел Берен в ночи час.
Все чаще лунную безветренной порой
Они искусный  затевали танец свой.
И Даэрона нежная свирель
Там не однажды выводила трель.
И снова Берен в темноте стоял украдкой,
А сердце замирало в муке сладкой.

Пора настала умереть зиме,
Вновь пела Лютиэн печально на холме,
Вновь танец девы средь лесов блистал,
Весенних дней отраду предвещал.
И волшебства неведомая сила
Той ночью Берена от чар освободила.
Хвалу вознес он за счастливый случай
И немотой и неподвижностью не мучим,
Простер он руки к темным небесам
И в быстром танце закружился сам.
Любви безумству и отваге пробужден,
К холма подножию из тени вышел он,
Свой танец ни на миг не прекращал,
Когда по склону травянистому бежал.
Раскинул руки, но  объятия пусты
Исчезла дева, как виденье из мечты.
И ножки белые, что резвы и быстры
Несли ее под полог темноты.
За ней он бросился и ласково назвал,
Соловушкой ее на языке эльдар.
«Тинувиэль!Тинувиэль!»
Так голос не звучал его досель.
Был чист и звучен, словно звон колоколов,
И эхо чар разрушило покров:
«Тинувиэль!Тинувиэль!»
Он имя дал любви своей.

И столько в голосе том страсти прозвучало,
Что миг – и Лютиэн уже не выбирала –
Остаться иль исчезнуть без следа,
Еще мгновение –  без страха и стыда,
Стоит пред тем, кто как пожар лесной
Решительно ей преграждает путь домой.
Принцессу эльфов нежно Берен обнимал,
А поцелуй любви навеки их связал.
И чувство ярче звезд в полночный час
Сияло в глубине прекрасных глаз.

О ,Лютиен!О, Лютиэн!
Прекрасней всех среди людей,
И девы эльфов красотой
Уступят все тебе одной.
О , что ж ты делаешь, дитя,
Рассудка здравость отметя?
Певучи руки, волосы темны,
Подснежники венком в них вплетены,
Короной звездною мерцали на челе
И руки белизной сияли   при луне.

Она скользнула из его объятий прочь
Лишь только день сменил над лесом ночь.