Д. Р. Р. Толкин Лэ о Лэйтиан, песнь вторая

На землях Севера далекого холодных,
Где  гор  гряда пустынных и  бесплодных,
В пещерах пламенем багровым оружён,
Поставлен каменный  высокий черный трон.
В тех  залах  дым сплетается в колонны,
Дыханьем исходя тяжелым  и  зловонным,
И  смерть безжалостно  в удушливых темницах
Настигнет каждого, кого здесь заблудиться
Случайно обречет жестокий рок.
Живым уйти из этих мест никто б не смог.
Во мраке дымном уж не первый век,
Там восседал король - не эльф, не человек.

Он старше камня , на котором мир стоит,
И сердце его тверже , чем гранит.
Огонь, подземной яростью рожденный,
Не страшен так, как сей владыка черный.
Возненавидев небеса и землю,
Вокруг себя он сеял зло и скверну.
И из далекого Благого Края
Бежал, за разрушенья проклинаем.
Но в Средиземье он , боязнь отринув,
Отстроил замок свой в земных глубинах.
И рабство насадив   под мрачной сенью,
Ворота запечатал смерти тенью.
 
 Непобедимые стальные копья в ряд,
Не зная сострадания, разят,
Влекомы ненавистью в битву легионы,
Своей добычи жаждут волки и вороны,
И многотысячны на поле боя  стаи,
Как знамя черное, на трупный смрад слетали.
И мрачным хриплым карканьем своим
Они слагали смерти жуткий гимн.
Мечами и огнем он разрушал кроваво
Все в мире, что главу пред ним не наклоняло,
Подобен молнии, жесток, неумолим.
И земли Севера стонали все под ним.

Но  жил тогда в лесах,  непокоренный
Князь Барахир, среди людей рожденный.
Лишен земель и титула войной,
Он из засад отважно вел свой бой.
С ним десять смельчаков, кто князю верен,
И сын родной, который звался Берен.
Пусть мал отряд, но каждая рука,
Врага разила в нем , бесстрашна и метка.
И  подвиги их были не напрасны.
А участь  нелегка, но , все ж, не столь ужасна,
Чем тех, кто в рабстве в каменных темницах
У трона черного был обречен томиться.

Король , что Моргот прозвище носил,
Сил храбрецов поймать немало положил.
Преследовал  без устали жестоко,
Как на зверей вел на людей охоту.
И бешенных собак, и вепрей, и волков
Всю нечисть ополчить на них готов.
Но малого достиг в своих стараньях,
Хоть  и  обрек  врагов на слезы и страданья.
Но  бед и горестей  вдруг  показалось мало,
Когда в ловушку заманили их лукаво.

Один из воинов Барахира Горлим звался,
Он более других невзгодами терзался,
Тревога, холода, походов тяжкий труд ,
Где и на краткий миг нельзя найти уют,-
Заставили его искать путей
В забытый дом - оплот счастливых дней.
Порой ночною  через темные поля
Пробрался он, надеждою горя.
Пришел и видит – все безжизненно, темно,
Одно лишь слабо светится окно,
Неверный огонек в тумане тлеет.
В волненьи припадает Горлим к щели
 И видит – в думу и печаль погружена
Перед погасшим очагом его жена.

И в свете тусклом догорающих углей
Убор заметен износившийся на ней,
Что седина ей косы серебрит,
А щеки часто соль слезы язвит.
И шепчет Горлим:»Эйлинэл моя!
О, лучше бы и вправду умер я,
Чем видеть, как ты здесь одна сидишь
И обо мне льешь слезы и грустишь!
Тебя считал я мертвой и до срока
Оплакал горько и скорбел глубоко.
Но  сердца зов  сюда меня привел,
Чтоб снова я любовь свою обрел.»

Так думал он и совестью терзался,
Однако ни на миг не сомневался,
Что милый образ перед ним супруги,
А не видение, что Тьмы соткали слуги.
И только хочет он скорее в дом вбежать,
Чтобы ее по имени назвать,
Поцеловать любимую ,обнять
И как спаслась из уст ее узнать.
Во мраке  тут ,среди тиши холмов,
Услышал крики он охотящихся  сов.
И вторил им из глубины ночной
Беды предвестник- жуткий волчий вой.

И понял Горлим , что погоня близко,
Но недостойно было бы и низко
Жизнь Эйлинель опасности подвергнуть
И снова в плен ее жестокий ввергнуть.
Один он не сумел бы ей помочь.
Быстрее ветра бросился он прочь
Тропой извилистой по склону вниз , туда,
Где в русле каменном, журча, бежит вода.
От дома дальше и родных холмов
В болот трясину и под леса кров.
Мрак тихо вместе с ночью отступал,
А Горлим веки так и не смыкал…
Но был вокруг лишь темный серый лес
И мокрый полог сумрачных небес.

И Горлима душа с тех самых пор смутилась.
Одна лишь мысль  в  его сознаньи билась,
Не зная отдыха ни ночью и ни днем,
Как снова быть им с Эйлинель вдвоем?
Какой же путь теперь избрать ему?
Быть верным сюзерену своему своему?
Искать ли с королем смертельного сраженья?
Иль предпочесть своей любви служенье?
Ответит кто? Что можно знать вперед,
Когда  нас чувство  за собой ведет?
Был выбор Горлима бесчестен и тяжел
Хоть в размышлениях он  много дней провел.

Узнай тогда друзья его решенье,
То в ужас бы пришли и изумленье.
Решил несчастный Морготу открыть
Убежище отряда и купить
Предательства и подлости ценой
Прощенье и возможность быть с женой.
Слуг короля он тайно разыскал
И перед черным троном ниц упал.
И в страшный и безумный этот миг
Он дна души своей израненной достиг.
Все Горлим Тьмы Владыке рассказал -
Про тропы тайные , укрытые меж скал,
И про пещеры, что в тени холмов
Дарили храбрецам надежный кров,
Про все пути , где осторожностью ведом,
Отряд застигут мог быть ночью или днем.

И молвил Моргот: « Сердце Эйлинель
Огонь любви к тебе хранит досель.
Вернешься к ней, как преданный  супруг
И никогда не будешь знать разлук.
Ты славную мне службу сослужил,
За вести сладкие награду заслужил.
Но прежде знай, изменник дорогой,
Не торопись в обратный путь домой.
Ведь в царстве мертвых много лет, одна,
Среди теней твоя скитается жена.
Ты видел лишь бесплотное виденье...
Теперь же будешь в жажде избавленья
Молить , чтобы земли разверзлась твердь
И приняла тебя в объятья смерть.
Во мглу безлунную ты навсегда сойдешь
И там ты Эйлинель свою найдешь.»
Так в горьких муках Горлим умирал
И самому себе проклятья слал.

Тарн-Аэлуин, озеро меж гор,
Благословенно и хранимо с давних пор.
И хоть открыты были тайные пути,
Здесь Барахир сумел убежище найти.
А хитрость Морготу пока не удалась,
Ни на измену не взирая, ни на власть.
И до поры отряд сражаться продолжал,
Где стало меньше на один кинжал.
Они поверили, что лишь коварства сила
И чар злодейских Горлима сгубила.
Предательства в других не видит тот,
Кто по законам чести в бой идет.
Но зло дремать и не думало и мало
Надежд мятежников отряду оставляло.


Судьба же Берена была не столь жестока.
Среди полей охотившись далеко,
Застигнут в месте незнакомом темнотой,
В тот день вернуться  не успел домой.
Устроивши ночлег,   смежает  веки он
И видит странное виденье или сон.
Сжал сердце холод, словно из могилы.
Подумал Берен, то осенний ветер стылый
Меж обнаженными деревьями гулял
И   листья, чудом уцелевшие, срывал.
Но тут на ветви с мрачным хриплым граем
Уселись черной мглой  вороньи стаи,
И с клюва кончика у  каждой птицы
Кровь начала дождем на землю литься.

И берен чувствует – лишился ног и рук,
Как будто путами оплел его паук.
Рванулся он к воде, едва дыша,
Все напрягая силы и дрожа.
По глади озера скользила ,невесома,
Тень человека, очертания знакомы
Казались Берену , он раньше видел их.
Раздался голос , что печален был и тих:
«Внемли мне , Берен. Ты сейчас не спишь,
Изменника, предателя ты зришь.
Я Горлим и сейчас я здесь,
Чтоб черную тебе поведать весть.
Про ваш отряд все Моргот  знает до конца,
Беги же и успей спасти отца.»

И Берен  выхватил свой меч и поднял лук,
Все силы сразу возвратились вдруг,
Вперед помчался он, так ураган осенний
Прокладывает путь под леса сенью.
Но опоздал. Лишь на закате дня
К болоту вышел, где еще тепло храня,
Стояли хижины мятежников , но в них
Он никого не смог найти живых.
В огне отчаяния еле сердце билось,
А над болотом стая  птиц кружилась.
С ольховой ветки  мерзкий ворон прокричал:
« Ты , Берен, опоздал, ты слишком поздал!»
И все кругом взорвалось  эхом грозным:
« Пришел ты поздно, Берен, слишком поздно».
 
Осталось сделать Берену немного -
Отца лишь проводить в последнюю дорогу.
И под курганом из камней в тиши лесной
Дортониона князь обрел покой.
Ни рун не вырезав, ни памятного слова,
Над прахом Берен произнес сурово:
«Отец,ты умер , но клянусь я- мести путь
К вратам Ангбанда приведет когда-нибудь.»
И трижды имя он отца кричал,
И в камень верхний  трижды ударял,
Как будто твердостью гранита свой обет
Хотел скрепить на много трудных лет.
А  после просто удалился в ночь,
Уйдя от этих мест печальных прочь.
Без дружбы , без любви , совсем один
В глубоком  горе слез не лил скорбящий сын.
В лесах прожив не зря немало лет,
Мог Берен без труда заметить  вражий след.
А враг на север шел, победой гордый,
Трубя в рога , Тьмы прославляя лорда,
Что поступью тяжелой попирает
Все земли от их края и до края.


А позади , как гончий пес за зверем,
Бесшумно, осторожно крался Берен.
И под прикрытьем темноты добрался,
До мест , где Ривила поток  срывался
Вниз , по камням струясь среди холмов,
Впадая  в Серех, что бежал меж тростников.
Здесь Берен, к схватке непростой готов,
Настиг убийц, настиг своих врагов.
Из тайного укрытия на склоне
Приметил всех, за кем он вел погоню.
Готов был Берен смерть свою принять,
Но никого в живых не оставлять.
Бесшумно к лагерю подполз ,подобно змею,
Чтоб видеть, все, что может враг затеять.

А враг  походом долгим  утомлен
Уже десятый  ,верно, видел сон.
Лишь командиры , лежа на траве,
Самодовольной предавались похвальбе
Награбленным добром, что каждый  с мертвых тел
Бессовестно сорвать себе успел.
И вот один из них кольцо извлек
И средь товарищей слова такие рек:
«Меня послушайте,скажу вам не тая,
Хотя бы и не всем речь нравилась моя.
Ведь это мною Барахир убит,
А перстень был с его руки добыт.
И слышал я, что перстень этот  в дар,
За службу князю дан от короля эльдар.
Я думаю, такой подарок знатный
Иметь бы было Морготу приятно.
И лорд наш за ценой не постоит,
И за вещицу щедро наградит.
Так поклянитесь честно перед троном,
Что  с княжеской руки мной перстень сорван.»
Но лишь затих тех слов последний звук,
Стрела в  грудь хвастуна вонзилась вдруг.
Он умер прежде, чем все взяли в толк,
Что навсегда приятель их умолк.

От слуг своих всегда ждал моргот рвенья
И не прощал им неповиновенья.
Но кто б мог устоять, когда стремглав,
Рванулся Берен в бой, как волкодав.
И тотчас меч его сразил двоих,
Но даже хрип предсметртный их не стих,
Кольцо отцовское уж Берен подхватил,
А тех , кто помешать хотел – убил.
И Барахира память дорогую
Себе вернув, он канул в тьму ночную.
Но долго криками долина оглашалась,
В которых ярость с ужасом смешалась.
И словно волки ,скрежеща зубами,
Посланцы Моргота бродили меж холмами,
А стрелы ураганом злым неслись,
Туда, где дрогнет тень иль хрустнет лист.

А Берен в час счастливый был рожден,
И от врага уйдя, смеялся он,
Летел через леса, неутомим и скор,
Как будто с песней труб затеял спор.
Быстрее всех мужей ,живыщих ныне,
Неуловим, как огонек в трясине,
Невидим, словно эльф среди ветвей,
И защищен кольчугою своей,
Что в темноте пешер при  свете горнов
Созлало мастерство искусных гномов
В далеком Ногроде , где со старинных пор
Вел молот с наковальней звонкий спор.



  Бесстрашьем  и  отвагой  в эти годы
 Был ведом Берен своему народу,
 Не меньше чтим, чем Хадор-Златовлас,
 Чем Барахир иль храбрый Бреголас.
Теперь же, погруженный в скорби мрак,
Надежду в сердце он найти не мог никак.
И навсегда  казались не милы
Ни радости, ни славы похвалы.
В одном он видел смысл  и черпал силы-
Чтоб жало мести его Моргота язвило
Клинком меча или стальным копьем,
Не зная отдыха ни ночью и ни днем.
Лишь смерть сумеет горе излечить,
Она же и заставит меч сложить.
Но сердце Берена не знало смерти страх,
Одно пугало – жизнь раба в цепях.
И Берен  шел  судьбе навстречу твердо,
В глаза смотря спокойно ей и гордо..

И хоть деяния его свершались  в тайне
Молвы людской все ж стали достояньем.
В сердцах  отчаявшихся, сломленных войной,
Отвагу он разжег своей борьбой.
Они шептали:«Берен»  и в ночи,
Тайком точили старые мечи,
А кто не столь решителен и смел,
Тот песни про него слагал и пел.
Про лук  его тугой и славный меч-
Дагмор – хозяин пожелал его наречь.
И под покровом темных вечеров,
Вновь крался Берен в песнях в стан врагов,
Вновь голову он их вождю сносил,
Кто в безопасности своей уверен был,
И снова исчезал в туманном мраке,
Посеяв смерть во вражьем бивуаке.
И возвращался долг отдать сполна,
Царил ли день иль правила луна.

Убийц убийца и ловцов ловец -
Так звался в песнях доблестный боец.
Умело хитрость сочетая с силой,
Он Горгола -убийцу свел в могилу
В предгорьях Ладроса, а раз  ему сразиться
с волками выпало, которых было тридцать.
И стая вся  скулила и визжала,
И в ужасе, спасаясь ,прочь бежала.
Немалый Берен нес врагу урон,
И даже был им ранен Саурон.
Всего один заставил трепетать
Все земли Моргота и черную их рать.

А Берен жил в лесах судьбой храним,
Где бук и дуб дружили верно с ним.
Кто в шкуру , мех одет был или перья
Своим не обошли его доверьем.
И духи камня , что средь древних гор,
Покой храня, бродили с давних  пор,
По долгу дружбы помогали, чем могли
Защитнику  и князю их земли.
Немногих Моргот ставил вне закона,
Опасность признавая их для трона.
Не знали короля сильнее  с тех времен,
Как песней айнур мир был сотворен.
И кто с владыкой дерзок беспримерно
За все заплптит медленно ,но верно.
И постепенно Тьма силки сужала
И тайные дороги заграждала.

Покинул Берен милые долины,
Холмы и рощи, топкие низины,
Где тростником оплакан и укрыт,
Под мшелым камнем прах отца лежит.
Был лагерь Берена открыт и окружен,
Но от врага ушел в осенний сумрак он.
Как всякий раз бесшумен и спокоен,
Злом Севера навеки обездолен.
И   тетива   из потайных  засад  не пела,
Врагов уж не обманывал он смело,
И не летел между небом и землей
Его стрел метких беспощадный рой.
Луна струила свет сквозь ветви сосен горных,
Шептался ветер в папортниках сонных,
Но им не ведомо, в какую из сторон
Судьбой печальной Берен уведен.
А в небе Севера прозрачном и морозном
Огнем серебрянным  сияли ярко  звезды-
Горящий вереск- так в минувши дни
Созвездье было названо людьми.
Светили вслед изгнаннику, мерцая,
Над землями покинутого края.

Отважно Берен шел на юг теперь
К границам  черным Ужаса Земель.
В местах тех злу лишь ведомы пути,
И самым смелым суждено пройти
Гор Теневых  холодный перевал,
Где с севера напасть таится между скал.
Опасностей смертельных там полны,
Ущелья темные и мрачные холмы.
А с юга , поднимаясь в высь отвесно,
Сплетались  пики и уступы тесно.
У их подножья ложной чистотой
Манил ручей с отравленной водой.

Окрасив камни круч в крови усталых ног,
Ущелья ,наконец , достигнуть Берен смог.
Промозглый мрак, всегда царивший там,
Приют давал огромным паукам.
Ни  небо, ни земля вовек не знали
Страшней и омерзительнее тварей.
Птицеподобный клюв им помогал
Добить того, кто в сети попадал.
В ужасных черных липких тенетах,
Казалось, даже воздух смертью пах.
И словно на порушенном погосте
Среди сырых камней белели кости.

Но в оскверненных мороком местах,
Где в древних склонах угнездился страх,
И где любой бы в свой конец поверил,
Обрел надежду снова в сердце Берен.
Над мрака землями видны издалека
Твердыни, что пронзали облака.
Лишь ветрами и клекотом орлиным
Овеяны те горные верщины.
И мощью камня  здесь седой гранит
Белерианда рубежи  хранит.