А потому...

Ещё щенком он был на цепь посажен.
Истошный лай  –  вот жизни суть и цель.
И место знал своё он так, что даже
Запомнил,  где на  горло давит цепь.

На цепь он вымещал всю свою злобу,
Он в бешенство впадал в ней и в тоску…
На шее шерсть перетиралась в пробу,
В клеймо цепного пса, по волоску.

Бродячие коты порой дразнили,
Буквально в миллиметре от клыков.
Но тысячи рывков не расцепили,
Не вытянули даже, сталь оков.

Однажды ночью не было хозяев;
И в дом залез сосед, как хитрый вор.
Пёс рвался из цепи истошно лая,
А вору только шаг через забор.

Его избили, пнули его миску…
Всю ночь, мешая спать, он проскулил.
Он  прыгал на луну, она так близко…
И цепь зубами всё пилил, пилил…

Однажды  сын хозяев этих пёсьих
Уткнулся мокрым носом в шкуру пса,
И аж до сердца впитывались слёзы,
И капали в собачии глаза…

Мальчишку тоже как собаку били.
По-пьяни лишь, но пили каждый день.
И он совсем уж духом обессилел;
Затмила  разум суицида тень.

На дерево залез печальный мальчик
И завязал верёвку на сучке,
И долго плёл петлю, всё время плача,
А пёс никак не мог понять зачем.

Последний раз пацан взглянул на друга.
И прочиталось всё в его глазах.
Как никогда цепь горло сжала туго
Запахла смертью шкура, вся в слезах.

Пацан шагнул и пёс в цепи рванулся.
Одним рывком сдавив два кадыка
Одновременно путы натянулись;
Две смерти уместились в один кадр.

Всю жизнь пёс, злясь свою цепочку дёргал,
Но лишь любовь так натянуть смогла;
Что навсегда заткнулось пёсье горло.
А потому – любовь сильнее зла.