Из старых тетрадей 2

АВГУСТ

Отцветать, а не увести…
Больше к солнцу нет доверья.
Травы все и все деревья
к осени на полпути.

За тепло и свет плати
золотом листвы дрожащей.
Лес – от края и до чащи
к осени на полпути.

Радость летнюю найти
может быть, ещё возможно,
но вокруг всё непреложно
к осени на полпути.

Что должно произойти –
пусть в урочный час случится.
Лишь бы нам не очутиться
к осени на полпути.

26 августа 1979


*  *  *

Давно ли вылезли из моря,
давно ли спрыгнули с ветвей,
давно ли стали мыкать горе
в высоком звании людей.

Куда летим теперь в ракетах
в пространствах гулких, словно гром,
еще и в песнях не воспетых
и не постигнутых умом?

30 сентября 1979


ПРОЩАНИЕ СО СТУЛОМ

Прощай, мой стул! – мой верный конь.
Ты спас меня от всех погонь.

От всех напастей и невзгод
хранил меня из года в год.
 
Но вот беда, - ты старым стал,
совсем ослаб, совсем устал.

Стоишь облезлый и хромой.
А как скрипишь ты подо мной!

Пора тебя снести в сарай.
Я сяду в кресло.
                Стул, прощай!

1979


*  *  *

Держали воду взаперти:
бетонную плотину
воздвигли на её пути
и говорили: - Не уйти! –
разглядывая тину.

А в это время день за днём
подводными руками
подкоп готовил водоём,
вода точила камень.

Возможно и бетон прорвать
без грохота и лязга…
А наверху – и тишь и гладь,
и зеленеет ряска.

1979


ОТЛИВ

Море молвило слово
как-то раз берегам:
-  Мне не надо чужого,
но своё не отдам.

И увидели скалы,
как при свете луны
море им показало
крепкий мускул волны.

1979


*   *   *   

Окончен бархатный сезон,
Настал сезон дождей.
У моря ждать погожих дней,
пожалуй, не резон.

И мы под зонтиком сидим,
на море хмурое глядим.
И это берег, а не пляж
радушный наш.

Но так покойно и светло
куда-то вдаль глядеть:
всё нехорошее ушло
и не вернётся впредь.

И мы под зонтиком сидим,
на море Чёрное глядим.
И очень славно нам вдвоём
здесь под дождём.

1979

               
ГЕРОЙ

Один – хотел узреть на солнце пятна.
Он повторял свой подвиг многократно
и утром и полуденной порой.
В конце концов, совсем ослеп герой.
Мораль стихотворения понятна:
не следует искать на солнце пятна.

1980


ОТРЫВОК ИЗ ОДНОГО ПИСЬМА

На скате лесистых Карпат,
где тёмно-зелёные ели,
ты помнишь ли, как мы сидели,
куда устремляли свой взгляд?
Какие нам овцы звенели*,
какие нам пахли цветы,
и птицы какие нам пели?..
Хоть что-нибудь помнишь ли ты?
Ты помнишь хоть что-нибудь из
того, что мы там говорили,
о чём мы молчали там, или
где верх был горы, а где низ?
Как вспомнишь – про всё напиши:
письмом твоим душу наполню,
не чаять в нём буду души!..
Ведь сам ни черта я не помню.

* своими колокольчиками

31 августа 1980


ИЗ ПЕСНИ ЗВЁЗДНЫХ ПИЛОТОВ

Плохую нам дали звезду, командир:
видишь, погасла она.
Так надевай свой парадный мундир
и нацепляй ордена.

Вешай медали все до одной
и разворачивай флаг.
Стала звезда чёрной дырой.
Надо же влипнуть так!

Чёрт бы побрал эту езду,
с бездной и мраком игру.
Думал на грудь получить звезду,
а получил дыру!..

1980


СТРЕКОЗА И МУРАВЕЙ

Работяга муравей
к стрекозе пришёл певице:
«Мне бы несколько рублей,
одолжи – хочу напиться.
Я всё лето был в трудах,
а вчера разбил копилку
и увидел – дело швах –
не хватает на бутылку!»
Стрекоза сказала: «Мне
за гастроли дали тыщу.
Но подумай о жене,
что тебе готовит пищу:
ты её побьёшь хмельной, -
алкоголя дух опасен.
До свиданья, дорогой,
нам не надо новых басен!»

1980


*  *  *

Сначала дай хотя бы весть,
что ты на этом свете есть.

Потом явись ко мне сама,
чтобы свести меня с ума.

А после – сгинешь ли опять,
со мной ли будешь ночевать –
мне сумасшедшему – плевать.

1980


НЕСКОЛЬКО РАЗМЫШЛЕНИЙ И ОДНА КОЛЫБЕЛЬНАЯ
ДЕРЕВЕНСКОГО ДУРАЧКА ВАНИ ОГУРЦОВА


1. О ПОГОДЕ

На дворе сегодня слякоть,
так давайте, братцы, плакать.
Так давайте слезы лить:
всё равно о чём тужить.

О проклятой ли судьбине,
о засохшей ли рябине,
о подохшем поросе -
станем горько плакать все.

Эх, погода-распогода!
Посредине огорода
мокнет пугало, друзья, -
и ничем помочь нельзя.

Станет сухо, - выйдем в поле.
А пока поплачем что ли:
надо чем-то день занять.
Вот и дождь пошел опять…

2. О ЗИМЕ

На дворе стоит зима, -
не сойти бы мне с ума.
От вытья старухи-вьюги,
от мороза-старика,
что ни ночь у нас в округе -
два-три новых дурака.

Не видать вокруг ни зги,
обморожены мозги,
голова забита снегом,
нос задумал отмерзать.
Хорошо одним телегам
да медведям зимовать.

Холод, холод, - холода.
Не изба, а глыба льда.
Растопил в печи бы лыжи,
да в сельмаге спичек нет.
Что я – мамонт что ли рыжий –
замерзать во цвете лет?!.

3. О РАБОТЕ ПЕЧНИКА ВАСИЛИЯ

Ты сложи, Василий, печь:
мне на печь охота лечь,
чтобы я на ней испек
левый бок и правый бок.
Чтоб трещали в ней дрова,
как с похмелья голова,
что дымило из трубы
во все стороны судьбы!
Приведу к печи Любовь,
ты гуляй по жилам, кровь!
С милой Любою в ночи
будет жарко на печи!
Нм кирпич клади кирпич, -
не халтурь, Василь Кузьмич!

4. О ВОЙНЕ

Перед третьей мировой  войной
наслаждаюсь я тишиной.
Я брожу по лесам-полям
в двух шагах от конца судьбы,
низко кланяюсь тополям
и целую в шляпки грибы.
Напоследок вдыхаю я
воздух мирного бытия.
Засыпает река и луг
в двух шагах от ядерных мук.
Дремлет роща и спит овраг,
но не дремлет проклятый враг.
Он нам кнопку в упор глядит,
он сигарой в ночи дымит.
Не кляну его, не корю:
сам в ответ ему закурю.
Подымим, давай, коли так –
поглядим, чей крепче табак.

5. КОЛЫБЕЛЬНАЯ ДЛЯ ПЛЕМЯША

Спи, Павлуша, баю-баю –
завтра третья мировая.

Завтра гули прилетят,
сбросят бомбы на ребят.

Спи спокойно, дорогой,
перед третьей мировой.

1980


*  *  *      

Выпьем! Я держу пари:
так подстроено судьбою,
что за эти года три
только нынче мы с тобою
просидели до зари.

Что мы пили-говорили
в первый праздник января,
двери плотно затворя
в однокомнатной квартире, –
тайна, честно говоря.

Эки страсти – взаперти
при свечах и радиоле
с девяти до девяти
просидеть по доброй воле
и до сути не дойти.

январь 1981

*  *  *

- Вы – солнце! – скажу я про Вас.
Вас видеть не то чтобы час –
секунды – опасно для глаз.
А стоят ли два-три мгновенья
потери здорового зренья?

8 марта 1981

   
*  *  *

Мне бы жить и в ус не дуть.
Я живу и дую в оба.
Да, у нас любовь до гроба,
а до гроба – раз шагнуть.

Я тебе, считаешь ты,
жизнь испортил молодую.
Подложи свинью любую –
в ней найду твои черты.

Ну, поехало-пошло
всё, что под шлею попало.
Да уймись: неужто мало –
слов в ушах по полкило!

Спросят: - Кто тебе она?
- Мне, - скажу, - она родная,
а любовь у нас земная –
для житья вполне годна.

2 июня 1981


*  *  *

                Гляжу в книгу – вижу фигу.

                Народное откровение

Гляди, на полках сколько разных книг,
но в каждой книге обитает фиг.

Он буквы ест и съел все до одной,
теперь сидит в пустых страницах злой.

В нарядных корешках стоят на полках книги.
В них смысла нет: его сожрали фиги.

8 июня 1981