Из Wes Whitfield. Centurion

Этот отрывок из поэмы «Центурион»,
  в оригинале написанной верлибром,
     я перевёл рифмованными стихами.

Родился я, чтоб стать солдатом Рима.
Служили честно мне и щит и меч.
Была и плеть моя неумолима,
Когда должна была виновных сечь.
Её удар кроил острее бритвы,
Что восхищало претора давно.
Он мне велел забыть о поле битвы:
«Не там тебе прославиться дано.
Тебя произведут в центурионы,
С отборной сотней ты покинешь Рим.
Чтоб защитить имперские законы,
Спеши в мятежный Иерусалим!
Там действует преступная когорта.
Главарь хитёр, к тому ж большой наглец:
На местном рынке он пророчит гордо,
Что скоро, мол, всем римлянам конец.
Никто не может усмирить Варавву,
Так безнаказанно разбойник лих... »
Тут я в ответ: «Скажу не ради славы,
Мне, вместо сотни, хватит и троих,
Чтоб изловить змею и вырвать жало…»
Начальник поспешил меня прервать:
«... И голову отсечь — всё будет мало!
Рим жаждет вора на кресте распять.
Злодей достоин сей презренной муки:
Сдыхая медленно, висеть нагим... »
Настал рассвет, а с ним и час разлуки
С любимым Вечным Городом моим.

Вот поднялись холмы со дна пучины,
Блестят сквозь мрак туманной пелены...
Я слышу трепет сердца Палестины.
Там Город Мира, а точней — Войны.
Там, у ворот разбойничьего стана,
Мы встретились с кичливым удальцом.
Варавва жертвой стал... самообмана:
Он думал откупиться сребрецом.
Но я сказал: «Мне звон мечей приятней,
Чем денежный. Будь вором я, как ты,
Твой образ мыслей был бы мне понятней,
Но я стою на страже Правоты!»
Я развенчал «героя» иудеев.
Презренный трус, он впал в безумный страх,
Когда узнал, что первым из злодеев
Казнят его пред праздником Песах*.
Мы проходили мимо мест расправы,
Где Смерть являет жертвам свой оскал.
Тут ноги подкосились у Вараввы,
Он, потеряв сознание, упал.
И что теперь мне до живого трупа?!
Исполнен долг — пора и в Рим спешить.
Да вот Пилат решил, — и впрямь не глупо! —
Евреев в День Пощады ублажить.


* Еврейская Пасха, от евр. «песах» — «пощада».