Потоп

В последнее время у меня такое ощущение, что кто-то ковыряется у меня в душе. В прямом смысле, кто-то берёт длинную железную палку с заострённым концом, вонзает ко мне в душу и делает вращательно-поступательные движения. И этот кто-то, ни кто иной, как Ольга Сергеевна, соседка из 666-ой квартиры. Когда она чистит кран своим ужасным приспособлением, а я сижу на кухне, то это настолько отчетливо слышно, что у меня в душе всё переворачивается. Иногда она начинает прокачивать воду. Водосточная труба издевательски булькает и фырчит. Я пишу на кухне стихотворение. «О месяц май, о месяц май». «Какой там, месяц май!» - отмахиваюсь я сам от себя, а из трубопровода льются ужасающие звуки. Порой мне хочется позвонить к ней в квартиру и сказать: «Ты хоть понимаешь, что ты делаешь?! Рядом с тобой, может быть, рождаются величайшие произведения искусства, а ты меж тем тычешь в водосточную трубу какой-то железной штуковиной!» Но вместо того, чтобы разразиться гневом, пойти и осуществить задуманное, я нелепо улыбаюсь сам себе, начинаю теребить ручку, и в итоге ставлю чайник на плиту, чтобы выпить чаю и несколько успокоиться. « Каждый имеет право на личную жизнь» - говорю я себе, - «она у себя дома, исправляет свой кран, это её полное право». «Но, кто давал ей право ковыряться в чужой душе!!!» - бунтует мой внутренний голос. «В доме маленькие хрупкие стены», - противоречит тому голосу другой внутренний голос, - «сквозь них всё слышно, быть может, она совсем не хочет трогать твоей души. Вот подумай, зачем восьмидесятилетней старухе, пережившей Великую отечественную войну, познавшей голод и разруху, зачем ей твоя ничтожная душа?» Ну, сознательного зла она, к примеру, причинить не хочет… Тогда как объяснить тот факт, когда она буквально ворвалась ко мне в квартиру, и, угрожая острой железной палкой, обвинила меня в затоплении, к которому я был совершенно не причастен. Волею судеб, дурных судеб, сложилась так, что с этой женщиной у нас смежный водосток. И как только у неё случаются затопы, она берёт в руки железную палку или вантуз, и прямиком направляется ко мне в квартиру. «Это возмутительно!» - кричит она, тыча в меня очередным прибором, для прочистки труб, - «затопить старую женщину!». «Но я ничего не делал» - недоумеваю я. «А воду кто прокачивал?» - нападает она на меня. «Вы?!» - непонимающе отвечаю я. «Я?!» - ещё больше раздражается она, - «Я прекрасно слышала, как ты ковырялся в водостоке!» От такой наглости моё недоумение переходит в удивление, а затем в шок. Меня можно обвинить во всём, чём угодно, в злоупотреблении алкоголем, в разврате, в непотребном поведении, в сквернословии, в хамстве, но, чтобы я прочищал на кухне водосточную трубу – такого не может быть. Тем не менее, это случилось, старуха стоит в дверях смотрит на меня угрожающим взглядом, тычет вантузом в лицо и бросает мне незаслуженные обвинения. В душе стремительно нарастает желание побороть сию несправедливость, то есть выставить старуху вон, и захлопнуть дверь. Не говоря ни слова. В этом же не будет ничего противозаконного, я не проявлю никакой агрессии, не учиню физической расправы, даже не стану протестовать. Я просто молча выставлю обидчицу за дверь. И правда восторжествует! Ан, нет. Вместо вышеописанных действий я интересуюсь, что случилось  у неё с краном и предлагаю свою помощь. В ответ она приходит в ещё большую ярость и заявляет, что я не просто должен, а обязан ей помочь, поскольку наводнение произошло именно по моей вине. И вновь во мне нарастает волна злости и негодования. Отчего в нашем мире всё так нелепо устроено? Ведь, по большому счёту, выстави я сейчас эту бабку за дверь, то поднимется такая шумиха, которая и вовек не утихнет. Сбегутся соседи, придут сантехники, приедет милиция. Все будут указывать на меня пальцем, и глядеть мне в глаза с упрёком. Разве кто поверит, что затоп в её квартире произошёл не по моей вине. Особенно, если у неё в руках такие козыри как  немощность и старость. И она великолепно это осознаёт и прекрасно ими оперирует. А я? Здоровый крепкий 27-летний мужик, поэтому непременно останусь виноватым. Можно подумать, мне так хочется помочь несчастной старушке устранить неполадку с водопроводом. Да, хочется. Но не такими методами. К примеру, раздаётся ко мне звонок в дверь. Там стоит улыбающаяся старушка, в руках у неё торт и цветы и она ласково зазывает меня починить ей водопровод. Я беру монументальный вантуз, и мы идём солнечной тропой к ней в квартиру устранять засор. По пути нам встречаются приветливые милиционеры, которые устилают наш путь лепестками жасмина. По бокам дороги выстроились соседи и поют нам сладостные песни, а когда мы приходим, выясняется, что добрые сантехники уже появились из ниоткуда и справились с неполадкой.
В то время как мечты занимают моё бунтующее воображение, мы с бабулей движемся прямиком  к ёё несчастной затопленной квартире. Мы заходим внутрь, проходим на кухню. Я беру старуху за волосы и бью два раза о холодильник лбом. Она падает, я беру в руки швабру и окончательно добиваю обидчицу. «Ну что уставился, бери тряпку и вытирай воду!» - старуха смотрит на меня уничтожающим взглядом. Фантазии в очередной раз оказались раздавлены действительностью. Бабулю я так и не тронул, а вот мокрую тряпку выжать пришлось раз, эдак, сорок. «Вы сантехника-то пробовали вызывать?» - интересуюсь я по мере уборки. «Нет» - следует ответ. Правильно, зачем нужен сантехник, когда рядом есть такой замечательный сосед-простофиля. Наконец уборка завершена. В квартире сухо как в Калахари. «А как с этим быть?» - старушенция подводит меня к наполненной водой раковине. «А как хочешь», думаю, «так и будь!». И начинаю заниматься водопроводом. Когда прокачать воду невозможно при помощи вантуза, если прочистить трубу не помогает даже длинная палка с заостренным концом, то есть ещё один замечательный способ спуска воды. Под раковиной, на изгибе труб, есть специальное отверстие для слива, которое необходимо открыть, что я непременно и делаю. И вся вода выходит в заведомо приготовленный для этих целей таз. …Всё закончилось и, я усталый и бледный, надеюсь услышать за свои старания хотя бы «спасибо». Какой бы скверной не была эта женщина, должно и в ней быть что-то светлое. Она же прекрасно понимает, кто виноват в случившейся ситуации. «Неужели не проснётся в этой мегере чувства благодарности?» - мыслю я про себя. Старуха на некоторое время выходит из кухни, а затем возвращается с огромной пригоршней конфет. «Хоть ты лентяй и бездарь, но ты это заслужил» - говорит она и протягивает мне угощение. С минуту я вежливо отказываюсь, а затем беру конфеты, ведь надо же мне будет чем-то оттенять вечерний коньяк. Так заканчивается эта незамысловатая история из жизни обитателей одного из самых обыкновенных московских домов.