Давидэ Баярдо. 7

               


    Последняя глава из истории о 
            Давидэ Баярдо

        Дверь открылась почти бесшумно. Баярдо оглянулся. В свет ровно, высоко на цыпочках шел человек, и не смотря на то, что он шел на цыпочках, шаги его стучали - щелк, щелк, щелк. Тень за его спиной все вырастала и вырастала, пока не расплылась серым пятном по всей стене. Человек был покрыт кудрявой черной шерстью, от груди до самых копыт, а за спиной его, в тени, с плавной силой ходил длинный львиный хвост с огоньком на конце. Лицо его, обрамленное редкими черными кольцами чуба и бороды, было хитрым, хищным и снисходительным, улыбка открывала прекрасные зубы и порочность натуры – настолько, что излишни были копыта, и хвост, и рога, венчающие залысины узкого высокого лба; достаточно было ее одной – этой улыбки, умной, обольстительной и гадкой, чтобы увидеть: человек этот - черт.
         - Как вы вошли? - спросил Баярдо первым делом, безотчетно, и тут же пожалел: улыбка гостя сделалась не то что противной, но вообще оскорбительной.
         - О, жизнь, -  сказал он тоном, каким  взрослые говорят: о, дети! мужчины: о, женщины! а женщины: о, мужчины! – Он - маг, и спрашивает, как я вошел! Что мне твои решетки. Ты ими закрылся от людей, значит, ждал меня.
         -  Я никого не ждал.
         -  Ах, оставь, пожалуйста. Когда человек бежит от жизни, он должен ждать смерти.
         - Я никого не жду, я не хотел, чтобы  мне помешали, - сказал Баярдо, неожиданно раздражаясь.
         -  И зачем эти решетки? Ты должен был меня ожидать и если не хотел видеть, мог бы принять соответствующие меры предосторожности. Я знал бы, что здесь не ждут, - ответил черт язвительно, - а когда бежишь от жизни, к тебе приходит смерть, можешь ты это понять? Глупый человек, закрылся… да как же ты думал, будто я не войду?
         - Откуда же я знал, что мне еще от кого-то надо запираться, - процедил Баярдо совсем уже зло.
        Черт сел на стол, вынул  из воздуха изящную трубку, раскурил ее от огненной кисточки хвоста.
        - Ты совсем как…  - сказал он  между короткими затяжками - …один  дурачок… которого… я покупал… а получил в итоге даром: ведь он не верил в меня даже настолько, чтоб отказать.         
        - Что же вам нужно от меня? - начал было Баярдо, -
        - Это уже разговор..! - обрадовался черт.
        - Разговора не будет, - оборвал его Баярдо со странным ощущением,   что за него уже все решено, - я сказал: мне не нужен ваш приход. Вы мне мешаете. Я сказал: я не хочу, чтобы мне мешали. Вы слышали? То, что вы пришли - недоразумение.
       - Послушай, - томным шепотом выдохнул черт в лицо Баярдо пахнущий  ночными цветами дым, - пусть. Пусть недоразумение, но раз уж я здесь – давай его доразумеем. Не привык я убираться робким влюбленным, который мог открыть целый мир, но не посмел, потому что застал милую за роялем… не будь так…         
         Черт долго искал слово. Первое, пришедшее ему на ум, было пренебрежительным, остальные - помягче - показались ему неточными. Он так и не нашел слово, сочтя это за лучшее.         
        - Я по крайней мере, чистосердечен, - серьезно закончил он. - Ну, что ты теряешь, выслушав меня? Я буду знать, благодарный ли ты материал и стоит ли с тобой возиться, а ты, если испугаешься, будешь предупрежден, и закроешь мне доступ. Если захочешь.       
        - Как правило, я сначала всегда умнее, чем потом, - сказал Баярдо неохотно, чувствуя  внезапное  утомление от того , что этот наглец  сидит у него на столе, - так что не лучше ли вам  поверить мне на слово и удалиться отсюда до того, как вы попытаетесь  купить меня?
        - Неужели ты боишься быть искушенным? - спросил  черт задумчиво, как бы сам себя.
         - Да, - отрезал Баярдо, презирая, с бесконечным желанием оборвать разговор, - боюсь.
         - Это не страшно, - успокоил черт, - и даже ни к чему не обязывает. Ну, ответь мне, жалкий ты человек, неужели тебе довольно твоей умопомрачительной науки?.. ты сед почти, а ведь еще и не жил… Ты жизни не знал, смертный!
         - Чего я не знал? - переспросил Баярдо тихо, тая насмешку, - боли и унижений, неизбежных, если якшаешься с вашим братом?      
         - А, вижу… в чем дело. Это верно, парень, что люди коварны, злы и жестоки… Потому–то ты и заперся от них, лишая себя радости заодно с печалью. Забывать надо зло, иначе убьешь в себе радость. Что улыбаешься? Смерть пришла учить тебя жизни? Это не смешно, маг. Это уже не смешно, пойми.
         - А говорят еще, черти прозорливы, - вздохнул Баярдо, уже почти  тоскуя от его присутствия. – Ну, ладно, ладно, ступай себе, не вовремя ты.
         - Позови, когда будет вовремя, - сказал черт проникновенно, и, положив ладонь на кисть Баярдо, сжал ее с искренней силой.
         - Позову, - согласился Баярдо, - да не тебя.
         - Не придет, - жестко сказал черт, с сожалением  глядя, - а я вот - приду.
         - Пусть не придет нужный, чем ты заявишься. Такова жизнь, ничего ты не сделаешь с этим.
         - Эх, жизнь, - повторил черт с сожалением, - ну, - подумай.
         - Над предложением?
         - Ах, что ты? Предлагает человек.
         - Ступай.
         - Смотри, не пожалей.      
         Черт скользнул со стола и пошел, сутулясь и виляя хвостом, как бы помахивая им на прощанье. Он вышел за дверь, а в комнате еще светился зигзаг от огня на его хвосте, да на потолке остались пятна копоти.
         Баярдо встал, чтоб закрыть двери за ним, и вдруг сел обратно: ноги подкосились, сердце готово было выскочить, и во рту остались вкус крови и боль зубов, словно пришлось бежать несколько часов. Он не подумал, что это -серьезная  победа, может большая, чем все прошлые и будущие, и потому сил она потребовала немало, лишь почувствовал досаду на усталость, - по его мнению, необоснованную.
          Он сложил руки на столе, опустил на них голову и уснул так, пытаясь отдышаться.       
          Утром все валилось из рук. По-прежнему не хватало воздуха.
Кто, кто мог вернуть ему Нееле? Кто привел бы Алкея с повинной? Вчерашний гость это мог. Поймав себя на этой мысли, Баярдо понял, от чего задыхается:
"И он подумал , что я его об этом попрошу?!!!"
           Он хотел выставить стражу у входа, решил, что тогда вообще задохнется, а так - ярость его свободна, и вряд ли черт снова сунется сюда. А если и сунется, не довольно ли этой ненависти, чтобы выплюнуть ему в лицо отказ! Не хотел ли Баярдо видеть его, единственно чтоб выместить на нем свою злобу?
           Руки  все ж встали у входа, и тогда ему стало легче, и он вернулся к своей работе.
           А поздно ночью отворилась дверь и…
           …вошел Алкей.
           Баярдо оглянулся и ахнул: он почти забыл, каким  красивым сделал его. К тому же Алкей был одет, как принц, у бедра  висел длинный широкий клинок, а в крупную цепь на шее было вставлено несколько прозрачно-белых камней, и свет отскочил от них, скомкав комнату зыбкой сетью свето-тени.
           Баярдо поднялся  ему навстречу со вздохом, положил ему руку на плечо:
           - Трудно поверить, что ты не видение. Входи. Подойди сюда, сядь лицом к свету. Вечные странники! Я уже перестал надеяться когда-нибудь тебя увидеть. Отчего ты молчишь? Ком в горле? Иди, я уберу. Входи же.               
Он подтолкнул Алкея , поворачиваясь.
           - Руки прочь! - тихо и с гневом сказал Алкей.
           - У тебя слишком яркие камни, - проговорил Баярдо, отступив, - а я хотел бы смотреть на тебя…
           - Моя жизнь, - сказал Алкей, - кончена.
           - Ты шутишь, дурак, - улыбнулся Баярдо.
           - Если бы я был хоть чуть-чуть глупее, я бы не пришел. И наоборот. Если бы я умел шутить.
            -  Иди, сядь, я так ослепну, - сказал Баярдо.
            -  Хватит! Ты и так уже испортил меня!
            Баярдо снова усмехнулся и погрузился в созерцание.
            - Наконец-то я понял, что меня всегда сдерживало…: - сделаю что-нибудь, а потом три дня рассматриваю…
            - Это имеет основание, - согласился Алкей. - Но она  не хочет на меня смотреть. Она меня не любит.
            - Ты правда поглупел. Покажи  горло. Легче будет говорить.
            - Тогда  скажи  мне, Баярдо, откуда ты знаешь, откуда узнал, стоило мне войти, что со мной? Разве не сделал ты мое лицо таким,  что не дрогнет  оно даже  лицом к лицу со смертью? Разве не заслужил ты своей собственной похвалы? Ты где увидел признак, что я плачу? В сердце. Не так ли?
             Да, я тоже думал, что так и должно быть. Ей должно было нравиться все: мое лицо, мне безумство, мое богатство, которое неизвестно  откуда берется и  с такой  легкостью горит потом. Риск. Благородство. Да. Но. Все это   ей негодно. Без тебя. Она любит тебя, Баярдо. И я должен уйти. И не могу. Ты сделал меня таким. Ты вложил в меня любовь к ней. Твоя  вина, Баярдо, что я не  слеп. Ты  сделал меня таким. Она любит тебя во мне.
             - В тебе. Она любит меня в тебе. - вздохнул Баярдо, понимающе улыбаясь.
            - Ну, еще бы! - усмехнулся Алкей, но мстительная насмешка его не унизила Баярдо, а восхитила, - ты же стар!
             Баярдо сдержался, но в глазах его помимо  воли  отразилась мысль:  «Значит  ты тоже.»
            - Ненавижу тебя!! - крикнул Алкей… сдержанность изменила ему, и глаза вспыхнули напряжением.
            - Можешь меня убить, - тихо сказал Баярдо, - но тогда тебе  придется стать собой.
            - Ненавижу себя! - произнес  Алкей  тихо и страшно.
            - Что? - спросил Баярдо, с возмущением отталкивая его на стул… И от его легкого  движения Алкей пошатнулся и тяжело, сломленно сел боком, потеряв осанку, и сразу  стал похож на груду карнавальной мишуры…
              Баярдо взял нож, зашел к нему за спину и, вспоров всю обшивку разом, - и одежду и кожу, - отвернул лоскут вниз и сказал:
             - Ничего себе?.. Где  тебя носило?.. Если б не я сделал тебя, я бы решил, что у тебя прокладки сгнили.
               
    
            ...Пока Баярдо протирал механические части, взошел и заскучал затянутый тучами день. Натянуло и в глаза  Баярдо. Думая о другом, он  накладывал последние швы, и без торопливости, по привычке доделывать все до конца, запаял ткань. Но, сделав, он отвернулся, сразу забыв о конченом,
и в глазах его  отразилась  освещенная длинной вспышкой молнии, заваленная всевозможными вещами комната. Баярдо потянул из-под груды бумаг кусок светлой ткани, которую брат Нееле путал с кожей; взял с подоконника баночку с краской, открыл, заглянул внутрь и понюхал. Осмотр удовлетворил его, и он открыл все баночки, развел в тазу,  не смешивая, радугу, окунул всю ткань в эти  разводы  и повесил над  камином  сушить. Потом он выдернул гибкие спицы,  служившие ребрами  очередному замыслу – прямо у того из позвоночника – и склепал из них  восемь  паучьих  лап  с короткими  подвесками  почти посередине, и снова повел глазами вокруг, и вынул меч из ножен у Алкея, не собираясь, видимо, останавливаться перед перековкой, но иная мысль,  более удачная,  мелькнула у него в лице; он отбросил меч и пошел вверх, на крышу.
         Сняв громоотвод, он вернулся, мокрый до нитки, но ничуть не остывший.
        ...Краска перестала капать в камин; дождь загасил остаток дня. Баярдо насек резьбу на заостренном конце прута и навинтил на него две шестерни, оставив между ними зазор. Затем он сплющил концы «паучьих ног»,пробил в них отверстия и продел в них проволоку, тоже сделав и с болтающимися подвесками, и согнув первые вокруг прута между шестернями, а вторые – ниже, подвижно; затем,  хлопнув себя по лбу, он сделал на пруте еще насечки, и собачку к нижнему кольцу, чтобы можно было закрепить «паучьи ноги» растопыренными, и набросил на них разноцветное полотнище, примеряя. Затем он вырезал его кругом, проделал посередине отверстие и прошил полотно четыре раза по диаметру так, что отверстие почти исчезло, и, выбрав узкие клинья к краям, повторил шов рядом, и продел меж швов спицы «паучьих лап», для чего ему пришлось на время разомкнуть подвески  и вообще проделать много лишней работы, с чем он никогда не сталкивался прежде, так как никогда прежде не торопился. Потом он насадил на нижний конец прута деревянный крюк дверной ручки. Сделав, он взял это, уходя, с собой. Одна из брошенных им  в комнате   вещей  зашевелилась, и, лишь оглянувшись на ступенях, Баярдо  узнал  Алкея.
         - Оставайся, - махнул он рукой, -  сядь. За тобой придут, - и, выйдя  в дождь, раскрыл над головой яркий купол.