Станция

Один
на один
на один
и на два.
С серьезным лицом ничего не получится.
Выходные за мытьем посуды.
Старая актриса в рваном платье танцует
у окна - ее жизнь коротка, но слава...
одинока.
Скрежет толстых железных прутьев,
четыре стены, потолок и пол
притягиваются снизу вверх, к ее окнам.
Она ждет и танцует.
А он не торопится.

Спустя мгновения он закрасит ее окна черной краской.
На лице проявятся морщины и от тоски она приляжет
на диван в гостиной.
Ноги вялы, улыбка спала,
повсюду темные пятна, выжженная взглядами кожа.

Теперь ничего не осталось. Только черная краска на сцене.
Диван уже не скрипит.
И ветер не сдувает с ее морщин усталость.
Лепестки опали, вода смердит.
Ее взгляд с картины на стене сердит.
Ведь рисовали умирающую леди...

Теперь на станции висит плакат - Такой Женщине Каждый Мужчина Будет Рад.

Фотография ее лица,
но лишь на той картине она - она.
Сердито смотрит в даль и в пустоту.
Познать успела ложь и прямоту.
И все поезда во всех направлениях...
Ей досталось лишь одно мгновение - тот миг, когда испущен дух,
с грацией, плавным движением рук, опущенных на колени.
Нет ни детей, ни родственников - только понарошку, на сцене.

Отматывая время вспять, хочу показать - что ей снова двадцать или двадцать пять, но на той фотографии нет духа той дамы, что сумела попав в пламя собственной драмы, обвиться им и, загадав три желанья - запасть в душу мне и тебе, на прощанье.
Не смотри в те глаза, что на станции сзади, когда поезда ждешь,
не обманывайся и не беги от себя - всех ведь время рассудит,
если быть тебе здесь - хоть умри - ты здесь будешь.
И будь так добр, в награду
отвесить поклон ее лживому взгляду,
покидая перрон.