Царица

Я глашатай из Кандей,
Облетел я сто морей,
Чтобы только увидаться,
С той царицей молодой,
Что не носит ни изъяна,
В глубине души седой.

Но царица так не вышла,
Лишь ларец златой предстал,
И советник доброй чести,
Чуть несмело подсказал:
«Коль ты глянешь, в сей ларец,
Всё узнаешь, наконец,
И мечты своей напрасность,
Проклянешь, как то ненастье,
Что тебя сюда звало.

Проклянешь ты и Кандей,
И несчастных сто морей,
И царицу молодую,
И работу удалую,
Что тебя сюда звала,
Та, которая велела,
Вечно по морю гулять,
И корабль разгонять,
В лютых поисках девицы,
Какой ещё не видел свет.»

Тут глашатай из Кандей,
Стал немножечко мудрей,
И признался поскорей,
Что немного приукрасил,
Свой рассказ про сто морей,
Про безгрешную царицу,
Непорочную девицу,
И про всё, что он сказал,
Он лишь капельку приврал.

Тут советник возмужал,
Сразу гордо в стойку встал,
И уже привычным жестом,
Вдруг охране указал.
Теперь речь его спокойна,
Очень строга и конвойна,
Чуть армейски лишь звуча,
Как топорик палача.

«Ах, ты врать задумал нам,
А ну быстро к палачам,
За сию провинность строго,
Отвечают, так убого,
Что и думать все забыли,
Чтобы только не побили,
Лишь за тень намёка в мыслях,
О дурных любых делах.

Как же имя опозорить?
Как же так нам навредить?
Никому мы не позволим,
Нашу честь так бередить!
Не для этого старались,
Сохранить невинной ту,
Единственную и ненаглядную,
Любимую принцессочку свою.

Так сейчас наказ такой,
Отвечаешь головой!
Чтобы с бухты на рассвете,
Ты убрался поскорей,
И объехал сто морей,
Бесконечно прославляя,
Счастья, радости желая,
Молодой царице той,
Что пустила вас домой.»

И глашатай из Кандей,
Убежал за сто морей,
Лишь бы только поскорее,
Лишь бы только не по шее,
Лишь только бы домой,
Да и с целой головой.
А по пути и прославляя
Счастья радости желая,
Молодой принцессе той,
Той, что нету, никакой.