Амазонки

Июльский полдень. Степи звон,
На горизонте  клубы пыли.
А я, зарыв лицо в ковыле,
Смотрю один и тот же  сон.

Коней крылатых дикий лёт
И бронза тел пружинно-гибких,
В глазах свирепых – синий лёд,
И лик, не знающий улыбки.

А локон, вьющийся чуть-чуть,
Плетется с гривою в полете
И стрелы на высокой ноте
Поют, целуя прямо в грудь.
               
И нет спасенья ниоткуда,
Коль меч не быстр, глаз не остёр,
Лишь тел мужских безмолвных груды
Готовы в жертвенный костер.

Но длится это сон покуда,
Плывя над степью миражём...
И кто-то медленно ножом
С меня снимает молча путы.

И на негнущихся ногах
Иду сквозь стан, от крови пьяный.
Исчез мгновений первых страх,
Уж затянулись мои раны.

И у костра присев, гляжу:
Исчезла с ликов злость, свирепость,
Не давит грудь доспехов крепость
И мягкость тела нахожу.

 Глаза в глаза, в одно дыханье,
В один огромно-пьяный смерч;
Но в этом смерче даже смерть
И та полна очарованья.

Но знаю, - точно до рассвета
Отпущена мне жизнь в кредит,
И ждет дорога через Лету,
И память душу бередит...