Исповедь уборщицы большого каньона

Как палубу матрос,
я пол в каньоне драю;
я белой лебедью по кафелю плыву.
Ночами ни о чем я не рыдаю
и прошлое обратно не зову.

А в прошлом том
звалась я Северина,
потом рванула за кордон, и вот
я на Святой земле зовусь Сабрина,-
так местный окрестил меня народ.

Смеются зеркала,
когда их протираю,
блистают унитазы как слеза.
На посетителей глядят и не мигают
мои таежные ведьмацкие глаза.

Что я покину те леса без края,
и будет без меня шуметь тайга,-
мне предсказала бабушка родная,
а звали мою бабушку Яга.
И от нее досталось мне уменье
летать на швабре или на метле.
А если очень надо,
то и зелье
сварить могу я в бабкином котле.

Начальник мой,
суровый сабра Цвика,
который восемь шкур содрать готов,
-Ах, черт возьми,работаешь ты лихо!-
мне говорит словами и без слов.

Есть приворот
в одной из черных книжек-
любовь займется пламенем огня.
И без него у Цвики едет крыша,
когда глядит тот Цвика на меня.

На зелье бабушка гадала Северинке,
дым зелья долго над тайгой стоял:
"Вот ты идешь,ведьменыш мой,кровинка,
среди больших сверкающих зеркал.
И за тобой идет один брунетик-
твой суженый, он парень хоть куда!
А звать его, похоже,будут Цветик,-
как я смеялася над бабушкой тогда!-
мои слова, ты,внученька, припомнишь,
и не гляди, что бабушка стара,-
в ту ночь, когда
как маятник качаться
луна в окошке
будет до утра..."

"Сатириконь"