Чертово колесо

   Подчас реальность — это то, что нормальный человек 
   не может себе даже представить (M.Geny). 

    Быть юмористом не сложно, если имеешь дело с горе-художником. Любому, даже не профессиональному взгляду понравится на редкость талантливая работа малоизвестного художника- передвижника по трассе "чертова колеса". Чувствуется вдохновенная рука мастера! Особенно впечатляют мазки, акцентирующие употребление аналогов фонарных столбов по прямому назначению.

     Автор не брезгует достижениями механизации, автоматизации и галлюцинации. Наоборот — пока чиновники и бюрократы отмахиваются от гигантов творческой мысли и начинающих рационализаторов, художник смело берет быка за рога и волочет его к коровам в стойло. Для немедленного внедрения передовых идей туда, куда надо — в плодоносящий творческий процесс. 

     Шедевр, несомненно, станет широко известен в самых узких кругах. Учитывая неподдельный интерес к творчеству художника, руководство МПС, отвечающее за подвижной состав народных передвижников, выражает надежду, что шедевр матерого мастера- передвижника эпохи раннего вырождения в виде триптиха "Путь покаяния», «Искупление грехов" и "Сионизм, плюс электрификация всей страны" из цикла «От Москвы до Магадана», получит своё продолжение и будет нашим ответом бестолковой мазне Саврасова, Левитана и Шишкина.

    Поэтому рецензируемый шедевр смотрится без видимого отвращения, ненавязчиво переходящего в эстетическое наслаждение. Фиолетовые уши и щеки, замысловато изогнутый нос на фоне бледного, изможденного финансовыми аферами лица, призывают к состраданию. Нелепо болтающийся синфазно с трупом не то шнурок от ботинка, не то обрывок от электрического провода, как бы подчеркивает отсутствие причинно-следственной связи между политической и хозяйственно-экономической деятельностью жертвы и закономерным финалом на конструкции модификации фонарного столба в виде "чертова колеса".

    Автор драматического, полного эстетического удовлетворения полотна, сознательно сторонится однозначных выводов. Даже фонарь под глазом одной из жертв лишь символично намекает нам на то, что судьба России жертве была до лампочки. Непринужденно, без видимого отвращения разглядывая картину в рентгеновских лучах, ультрафиолетовом и инфракрасном спектре, невольно ловишь себя на мысли, что вовсе не исключено, что автор не лишен глубоко замаскированных, высоко расположенных на вершине чертова колеса, идеалов.

    Довольный вид непринужденно болтающейся в петле женщины с недокуренным окурком в руке, а также недопитая пол-литра в руке джентльмена с накинутой на шею веревкой, невольно располагает к приятному созерцанию происходящего. Хотя, где-то в душе, все же остается осадок несогласия с авторской позицией художника, пропагандирующего курение и алкоголь, как наиболее доступные формы земных наслаждений. 

    Нельзя не порадоваться парадоксально гуманному замыслу автора композиции, который намеренно  не счел возможным участие в веселом аттракционе инвалидов, красивых женщин, стариков и детей среднего, младшего школьного и дошкольного возрастов. По- видимому считая, что им и так хорошо.

    Привлекает принципиальность позиции автора. Поскольку она ни из чего не вытекает, то, видимо, ни в чем и не заключается. Наоборот, в аллегоричной палитре нелепо веселых, нежно розовых, как щеки младенца, красок тут и там ненавязчиво доминирует демократичный желтый цвет — цвет предательства и измены. Присутствие намеков и отсутствие выводов держит публику вернисажа в состоянии внутреннего аффекта, невольно увлекая участников веселого аттракциона в ближайшую рюмочную — принять сто граммов для храбрости.

    Не боясь оценок строгого, общего и условно — досрочного режимов, не то сочувствующий, не то осуждающий взгляд на действительность не то художника, не то агента мирового сионизма, становится подозрительно актуальным. В результате, критический взгляд наблюдателя за происходящим в искусстве невольно прищуривается и сообщает о сделанных наблюдениях и выводах куда положено.

    Но прощение заблудших — это путь к свободе. Отсидев положенный срок, преимущественно не столько за полотном, сколько за решеткой, на умиротворяющем фоне кровавой зари, располагающей к философским раздумьям о вечном, на фонарный столб "чертова колеса" перевоспитанный автор, в соответствии с личными убеждениями, но под жестким давлением общественного мнения, вешает...свою обновленную версию живописи, полную еще большего оптимизма и цинизма.

    Догадливый цензор легко узнает в исправленным строгим режимом полотне третью часть гулаговского диптиха Л.П.Берия "Сионизм, плюс электрификация стульев и газификация камер всей страны", припрятанную чекистами в сырых подвалах Лубянки. Сюжет картины как бы кричит: "От невроза страдают как отдельные люди, так и человечество в целом!". Средство от этого, конечно, есть, только оно не помогает. Можно, конечно, на ночь принимать пирамидон от Брынцалова, хотя он тоже не настоящий. Но ведь надо же что-то делать!

    Бессознательное — это то, чего мы не осознаем. А это — не исследуемо. Ведь в жизни, как и в искусстве, приходится отстаивать свои принципы, когда не дают жить по совести чужие. Музейный эстет на вернисаже жизни, как и тот пациент, рано или поздно выздоровеет. Но, к сожалению, уже навсегда останется калекой.