По мотивам Н Гоголя Тарас Бульба. Гл4

,.Тарас не мог избавиться от тяжких мыслей,
От задумчивости и тяжких мыслей ни о чём,
Как будто вы на торжества большие  вышли,
А кто-то оттирает вас плечом .

И всё, как будто бы не так, как по первах казалось
Не туда поехало, пошатнуло, увлекло:
Но поздно: всё своими сыромятными ремнями завязалось
И тебя в этот батог словно в узор вплело.

Тарас был в свои мысли погружён и не сразу отозвался
На голос и на жесты человечка, что к нему взывал,
А когда от своих мыслей наконец-то оторвался,
То присмотревшись к человеку Янкеля узнал.

«Пан полковник! Пан полковник!  Я был в городе-сейчас оттуда.»
«Как  ты смог туда войти? Врёшь ты чёртов жид и я тебе не верю!»
«Янкель никому не нужен, Янкеля никто высматривать не будет -
Я ночью вместе с войском в город и вошёл по над железной дверью»

«Ну что ж... ты видел в городе кого ни будь из наших?»
«Как же: Ицку, Хайвалоха, рахума, СамУйло - они все там».
«Да что ты мне суёшь в глаза жидовское отродье ваше,
Я про Запорожцев спрашиваю!... Что готовят ляхи казакам?»

«Нет. Из Запорожцев  я Андрия видел в городе лишь одного»
«Что за Андрия?» «Сына вашего Андрия!» «Андий он что в подвале?
Связан, обесчестен, кинут в яму, или сидит уже на пале».
«Ну кто ж Андрия обесчестит, или посмеет в городе связать его?

Андрий там важный господин и золотой на нём наряд,
Доспехи золотые и лыцари богатые и важные с ним рядом».
«Ты путаешь проклятый жид!  Тебе же говорят!»
«Вельможный пан я говорил с Андрием вот, как с вами рядом».

«Зачем  же он надел доспехи! Ему насильно их одели?
Не пойму зачем заставили  надеть ему, с какого гонора?»
«Никто его не заставлял,  великий пан, а разве вы не знали?
Андрий  по доброй воле перешёл сегодня ночью на их сторону».

Тарас опешил, вымолвить не мог ни слова, судорогой взяло горлянку:
Что случилось, где стоит и не сон ли ему снится, не поймёт…
«Он перешёл великий пан, через прекрасную панянку;
Такую раскрасавицу и Янкель мимикой показывал – панянка, словно мёд».

«Ты говорил с Андрием?  И что же он  тебе сказал»?
«Он сказал - ты Янкель, передай …  От ныне брат мой -  мне не брат!
Отец мне - не отец!  И со всеми запорожцами я буду драться.
Скажи об этом всем, чтоб каждый это знал».

Тарасу было тяжко жить теперь с  такою вестью,
Вот в какие дебри судьба обоз казацкий завела,
Тарас не думал думать, что через сына на него падёт  бесчестье,
И ему придётся с этим жить и никак уже  не переменить дела.


Ну что же время подошло снимать облогу,
Валять свои времянки курени,
Поляки получили сильную подмогу,
Быть может, что ещё кого-то ждут они.

Услышав шум за городом, на стенах появились ляхи,
Красавцы в дорогих одеждах, рыцари в золотых доспехах.
Блестит оружие на солнце,  доспехи, дорогие бляхи,
Но принесёт ли этот блеск им ратного успеха.

Внизу казаки сгрудились неповторимой живописной массой,
Свободные и независимые ото всех на свете
И поляки не подавляли их своим господским классом,
И не действовали на запорожцев побрякушки эти.

Казаки заводили ляхов, строили им рожи, показывали рожки.
«А как вы ляхи кормите вашего пузатого полковника?
Наверно выковали ложку барину из золотого ополовника,
А того вон высушенного карлу -  вы наверно кормите из чайной ложки»?

«Вот я вас всех»  Грозил верёвкой богатырского сложения толстяк…
«Вот и верёвку голодранцы приготовил вам уже я,
Перевяжу вас всех, как ночью перевязал ваших вояк
И накину вам верёвку всем на шею».


И вот ворота города открылись
И войско польское на поле появилось:
Шитые гусары выехали ровным строем,
Кольчужники и латники, за ними ехали по трое.

За ними шляхтичи в убранстве боевом с отрядами
Строились для битвы, словно на параде.
Но запорожцы окружили их и словно на сечИ
Облегли их плотно и ударили в мечи.

Смешали всех гусар и шляхтичей в большую кучу,
Передние казаки навалились на поляков дружно,
А задние палили в войско польское из ружей.
А вокруг носились курени летучие.

Но постепенно битва заняла всё поле
И каждый мог там удаль показать,
Пошли в ход ружья и пистоли
И можно было пикою колоть и саблею рубать.

И войско польское почувствовало настоящих воинов присутствие,
Что перед ними были не селяне с косами не гайдамаки,
А их теснили и рубили воины искусные
И не уступают шляхтичам ни в чём казаки.

И много крови в тот день на землю пролилось, 
И много сахарных зубов рассыпалось в траву,
И Остапу  Бульбе куренного, Бородатого, похоронить пришлось,
И Уманцы  доверили быть атаманом куреня ему.


Когда душа казацкая над полем поднималась улетая,
Дивилась, как же быстро  совершается убийство казака на деле -
Достаточно проткнуть копьём живое сердце в теле,
Или отделить от тела голову лихую саблей ,отсекая.

И вот ты улетаешь среди польских и казачьих душ,
И не понятно кто теперь вы есть враги иль не враги,
И что вам теперь делать, какого атамана слушать,
Куда и как вам делать первые шаги?...

Или там,  где млечный путь  и звёздные огни
Там, где по долинам  звёзд клубятся полосы тумана,
Среди созвездий строить сечевые курени
И выбирать там, на майдане млечном, кошевого атамана.


Поляки дали слабину и за ворота отступили,
Ушёл от казакОв за городские стены враг,
Сечевики, своих  братов, по божьему похоронили
И отволокли поляков лошадьми и сбросили в овраг.

И ужинали у костров, подкидывали дров и угли ворошили,
Лечили раны, павших добрым словом поминали
И долго ещё спать, от возбужденья не ложились,
Курили, много говорили обо всём, но не смеялись.

Тарас сидел в сторонке, думал об Андрие:
«Посовестился иуда, через то не вышел в поле,
Или жид ошибся и Андрий попал в неволю,
И сам себе неволен, и правды говорить не смеет.

Но Бульба знал и видел жизнь такой, какой она была
И не выдумывал о происшедшем небылиц,
Жизнь его в глухие степи завела
Заколдованной и сумасшедшей кобылицей...


Судьба казацкая ещё один тяжёлый узел завязала:
Не ясно, как оно там всё случилось -
Татарская орда на Хортицкую сечь  напала,
Повязала в плен, пограбила и пожгла там всё что было.

Максюта Голодуха вырвался один и трёх коней загнал,
И ни минуточки нигде не отдохнул,
На третьи сутки прямо к Дубно прискакал
И рассказал и обессиленный свалился и уснул.

И решили запорожцы - идти за басурманами в погоню
И были приготовлены возы и кони:
Войско по желанью разделилось на две части
И каждая своё пошла искать несчастье или счастье.

И правильно они рещили или нет?
Я думаю, что не придёт на ум кому-то
Теперь, когда прошло с тех пор не мало лет,
Хоть как то осудить их роковой поступок.

В те времена иначе почитались чувства доблести и чести,
Ходила вера часто рядом с преступленьем,
И люди часто руководствовались в жизни только местью,
И мало думали о здравомыслии и собственном спасении.

Тарас Бульба выбран атаманом вместо кошевого,
Оставшегося у Дубно части войска
И добрых казаков у города осталось много
Не однократно, проявлявших стойкость и геройство.

Жиды пробрались в город и рассказали ляхам,
Что половина войска ушла в погоню ночью,
Ляхи ободрились и отошли от страха
И присмотрелись и убедились в новости воочию.

И вышло войско вновь из городских ворот,
И выезжают шляхтичи, подбоченясь, среди слуг.
И был широк у города для сраженья луг,
И смерть и шляхтичей и запорожцев уже ждала тут.
 
И выстрелы не прерывались, летали пули густо,
И солнце в небесах кроваво красным рдело,
И кое где на поле становилось уже пусто,
А на поле окровавленном живых людей редело.

Тарас увидел вдруг Андрия, как он рубил своих
И послал он казакОв, что б заманить его в лесок.
Тарас перед   Андрием вырос в  миг
Сказал: « А ну ка стой слезай с коня сынок»

Андрий сошёл с коня, потупился перед отцом,
Стал белым, словно бант лицом               
«Ну что же бог позволил мне решить судьбу твою:
Я породил тебя - и я же сам тебя убью!»

Тарас прицелился и выстрелил - Андрий упал
                и смерть ему не изменила лика
И раздался, вдруг в ушах Тараса звон,
И чья-то женская душа зашлась от крика,
И почудился Тарасу безутешный плач и стон.

Подскакал Остап, но поляки налетели густо,
Их обнаружили и началась отчаянная битва,
И был Остап повязан, и оставили Тараса чувства
И в ушах Тараса утихал, безутешный плач,
                и женская молитва.


Тарас очнулся через десять дней,
На чужой постели у чужих людей.
С ним был Товкач – друг его и заместитель,
А как теперь случилось и его спаситель.

Да много чего верный друг для друга сделать может,
Товкач Тараса, скрываясь от погони, по бездорожью,
Завернув его и упеленав в воловьей коже,
Привёз беспамятного на Запорожье.

И там лечил его лечебными степными травами,
И нашёл себе жидовку знающую, для подмоги,
И твёрдые рубцы легли в конце концов на раны,
И через месяц Бульба стал вставать на ноги.

Старанье друга результаты возымело,
Казацкое здоровье возвращалось не спеша,
Но оживало и укреплялось, только тело
И не живою оставалась, и не хотела жить душа…

От татарского навала и разрухи
Быстро оживала на Запорожье сечь
Ведь в основе Запорожской сечи был Запорожский дух,
А Запорожский дух - он не истребим и вечен.

Обновились курени, на майдане казаки загомонили,
Литавры били и атаманов выбирали казацкие нарады
И снова казакИ о войнах и походах говорили,
Но Тарасу было всё равно и войнЫ  уже ему не надо…

И не встречал Тарас уже нигде знакомых лиц,
И сам был равнодушен и не рвался в бой,
И все его товарищи перед судьбой упали ниц,
И сами сожраны, и кости их обглоданы войной.

И те, которые в угон за Перекоп ушли,
Сгинуло в солончаках бесстрашное казацство,
Они или конец там свой нашли,
Или попали к бассурменам в рабство…

И равнодушно Бульба на всё глядел
И равнодушно на могучий Днепр взирал
И где нибудь вдали один от всех сидел:
«Остап Остап Остап мой сын» Шептал.

Потухли гордые лучАщие энергию глаза,
Неисчерпаемой тоской сквозил потухший взгляд,
И по усам сбегала падая на землю горькая слеза,
И он шептал: «Остап, Остап мой сын Остап».

Но  встрепенулся наконец Тарас, и ожил дух его
Очнулся к жизни в нём неукротимый воин
И захотел он, преодолевая всё, увидеть сына своего
Или узнать, хотя бы, где он похоронен.

И вот Тарас у Умани на холме.
Мы видим Бульбу, снаряжённого как надо:
Патроны с порохом, горшочек с саламатой,полная баклага,
Вооружённый до зубов, на боевом коне!..