Операция Стальной Свинец

Вот, блин, у всех зима как зима, а у нас, в нашем гостеприимном Мухосранске, практически лето.  На дворе — плюс 10. На душе — осень, а на языке вообще такое, что подумать стыдно.

— Вась, а Вась, ты как?
— Буду, что за вопрос.
Вот Васёк — настоящий мужик, в отличие от некоторых. Моя Зинка, например, чуть что — сразу алкаш. А чё алкаш-то? А если праздник какой, или горе? Мухосранск же.

— Ну, здороваться будем позже, наливай! — подошедший Вася протянул стакан.
— Дело говоришь. — На свет появилась бутылка и ещё один грязный стакан.
— Ну, за победу! — Васька привычно занюхал рукавом.
— За победу, коли не шутишь! — повторил я и тоже понюхал рукав.
— А что, война, брат? — после непродолжительного молчания осторожно спросил я.
— Война, брат! — отозвался Васёк и многозначительно поднял бровь. — Жиды напали, сейчас по телику передавали.
— На нас? — удивился я.
— Не-е, на нас-то за что? На Защитников Отечества, на женщин и детей, на мирные города.
— Блин, да говори толковей, а то сейчас ещё одну выпьем, и ты вообще не вспомнишь, о чем базар. — Во мне зашевелилось недоброе.
— Короче, Сергей Николаевич, израильские агрессоры подло и неожиданно, без предупреждения и переговоров внезапно перешли… Днепр.
— Днепр?  — от неожиданности я даже поперхнулся и закашлялся.
— Ну, не Днепр — это я для красивостей. — Васёк потер затылок и подтянул на тощем заду худое трико — Напали агрессоры на беззащитную Палестину.
— Да ты что! — Чувство гнева на жидов осмелившихся поднять руку на святое, обуяло меня. — Нет, Васька, этого я стерпеть не могу! Раз они так, то мы…
— А что мы? Разве мы хуже? — встрепенулся Васёк, — Давай выпьем и поможем братьям по вере.
— Это можно! Это хорошо! А закусон есть?
— Курятина, типа Беломор.
— Ну, давай… Чтоб им, это, пусто было.

И только мы выпили — глядь, еврей наш местный идет, Марк Зиновьевич Вайсбург. Человечишка так себе, я вам доложу. Не выпить с ним, ни побуянить! И жена у него, Роза — большой красоты баба. И должность у него — зам какого-то хрена по лавэшной линии. И силы немалой — то ли бывший спортсмен, то ли бывший зэк. Короче, скучный человек, больно умный.
— Эй, Марк Зиновьевич, иди к нам, разговор есть. — Позвал я его.
— И в самом деле Зиновьич, идем р-рразберемся — оживился Васька.
 — О-о-о, молодые люди! Безумно не рад нашей встрече! Вы, наверное, согревались? Так сказать, омолаживали глотательные пути оральным способом?
Мы с Васьком молча переглянулись. — Чего ты сказал? Мы, типа, орально? Типа мы, это, того???
— Спокойнее мужички, я вижу у вас, как всегда, все на уровне: алкоголь — на уровне набухших почек, скука — на уровне горла с перебором, а ум — тоже на уровне… позёмки.
Я в бешенстве от такого наезда вскочил. — Ну, с-сука! Мало того что ты, сволочь, женщин и детей… того, — ярость просто лишала меня разума и того остатка слов, который я сейчас мог выговаривать не запинаясь, — так ты ещё на нас с педиками наехал?
— Какими такими «спедиками»? Кто это такие — «спедики»? — включил дурака Марк Зиновьевич, на всякий случай поставив сумку на землю и подтягивая рукава на крупных волосатых руках с громадными выпирающими бицепсами.
— А ну-ка, погоди малость, Серега, — мягко сказал Васёк. — Угомонись. Подраться с ним мы ещё успеем, мы ж разобраться хотим.
— Ну, насчет подраться — это вы, мужики, загнули, — ухмыльнулся Марк Зиновьевич. — В вашем понятии подраться — значит, вы бьете меня. Типа монолога: от вашего лица по моему лицу. В правильном русском языке это называется «навалять»! Но так как силы у нас не равны, — тут он поднял двухпудовый кулак, с удовольствием демонстрируя его нам с Васьком, — то скорее у нас с вами получится созидание путем разрушения. Создадим покой на нашем дворе от таких уродов, как вы, на пару дней минимум. И разрушим ваши моральные принципы обижать прохожих, в частности еврейской нации. Хотя это скорее будет похоже на открытый больничный сезон. Короче, что за разговор?  — Глядя на наши перекошенные интеллектом рожи, добавил, — Ну, что хотели сказать-то?
— Вот ты нам, Зиновьич, объясни, что за хрень такая — стальной свинец, которым вы, евреи, посыпаете головы беззащитных православных, а? — сурово сдвинул брови Василий. — По какому праву, спрашивается, обижаете ни в чем неповинных людей? — Он поднял голос. — И вообще, какого хрена в целом! Правильно я говорю, Серега? — Он обернулся ко мне за поддержкой.
— Правильно! Всё верно, — подтвердил я, — за точность фор-мули-ровки, блин, слово-то какое! За это выпить надо: наливай Васёк! И ему наливай, Зиновьичу. Он хоть и жид, но тоже человек.
— За жида сейчас в морду дам, — задумчиво протянул Марк Зиновьевич, — и пить я с вами не желаю. И вообще, для вас я — Марк Зиновьевич Вайсбург, а не Зиновьич или ещё черт знает что! В остальном же давайте, если хотите, по порядку. Только какие православные? Какой свинец? И вообще, кто кого обижает-то?
Ну, тут уж и Васька не выдержал, вскочил. Руками размахивает, морда красная, трико на жопе обвисло… Хотя, нет, трико у него висело и до того.
— Да, блин, ты чё, блин! Израильский агрессор, блин, напал, блин! А они, блин! Защитники ж родины, блин! Дети ж, твою мать! — это я перевожу на нормальный язык, так как то, что Вася говорил — ни в одной газете не напечатают.
— Ааа! — обрадовался Марк Зиновьевич, — я понял, о чем ты. Ты за «Литой Свинец» обиделся, да?
— Точно, «Литой Свинец»! А то никак название вспомнить не мог.
— Ну, хорошо. Кстати, ваши православные — это мусульмане, типа чечены и иже с ними.
— Ты гонишь! — тут уже подскочили мы оба.
— Гонят, мальчики, животные некоторых видов в определённое время. У них время борьбы за соития называется так, хотя они об этом не в курсе — просто «жарят» кто кого могёт. И я не гоню, я вам, тупицам, объясняю.
Короче, палестинцы, хорошие в общем-то люди, работящие: не один, вон, десяток километров туннелей вырыли, шахтеры хреновы! Им бы уголь добывать — миллионерами бы стали! Только скучно им, как и вам. Вот для развлечения они и балуются «Градами» и всякими другими миномётными хренями. Что такое миномет, знаете?
— Ясен красен, — авторитетно подтвердили мы. Васёк вообще оживился. — Я в армии в стройбате служил, так вот, как-то раз где-то миномет на плакате видел, только не помню где.

— Так вот, ваши православные мусульмане, шутки ради, пуляют такие хрени по Израильским городам — по несколько сотен хреней в день. Ну вы прикиньте, если по нашему Мухосранску какая-то сволочь из такой дуры пальнет? А если несколько раз? И к тебе в дом, к примеру, попадет, Сергей? Или к тебе, Василий? Да если ты Ваньку своего меньшого на улицу гулять не пустишь, потому как боязно — а вдруг обстрел? А вот как Зинку твою или твою, Вася Светку осколками на улице посечет, что скажешь?

— Ну как, что скажу? Скажу — бей жидов! Они же во всем виноваты. — Вася открыто, прямо и совершенно бесстрашно посмотрел Вайсбургу прямо в глаза. — Да, если б не они, то и чеченов бы не было, и хернёй всякой они бы в нас не пуляли. Верно я говорю, Серый? Россия вас согрела, вырастила, выкормила, одела и обула. А вы, евреюги! Шасть за бугор, в свою Израильщину. И там на весь мир ножи точите, бабло подбиваете и жадно облизываетесь.

— Верно сказал, Васька! — подхватил я. — Ты, Марик, последний из египтян, то есть, из могикан, у нас остался — и то же туда же: вон, баба какая у тебя, бабло лопатой гребешь. Даже это… выпить с нами, с соседями — брезгуешь! А что мы, хуже? Мы тоже хотим. Чтобы всем был один болт. Чтоб, если в грязи, то все, кто вокруг, а не только мы одни!  — и неожиданно для себя, ткнул Зиновьевича в грудь кулаком.

Ну, что вам сказать! Обиделся на нас Марк Зиновьевич. Крепко обиделся. И, как и обещал, устроил нам с Васьком больничный сезон. Вторую неделю дома бюллетеню. Васька вообще только вчера из больницы вернулся. Но и сам Вайсбург тоже не в шоколадах валялся — пятнадцать суток не собачий хвост! Участковый всё ходил, выспрашивал. Хотел на пару лет Зиновьича зарулить — зону топтать, но мы не дали! Типа, выпили, поспорили, дело-то житейское, как говорил, кажется, Ганс Крестьян… Энгельсон? А то без него, без Зиновьича, во дворе скучно будет. Даже подраться не с кем. Ну, не Ваську же мне бить в самом деле?

2009