Ветреная

Ветер сегодня всю ночь не давал мне спать-гудел в окошке вентиляции на кухне, гремел жестью за окном и толкался в стекла. Сна не осталось ни в одном глазу. Пришлось встать и вытащить тетрадку и ручку из комода. История сложилась сама. Мне осталось только записать ее в тетрадь.



Она играла с ветром.

Шла утром на берег реки, обеими руками прижимая к груди большого воздушного змея. Длинный змеевый хвост с разноцветными бантиками волочился по влажному песку. Ветер налетал тёплыми порывами, трепал пушистую чёлку и надувал парусом короткий жёлтый сарафан. Она отпускала руки, и ветер стремительно уносил её игрушку в небо. Солнце слепило глаза, кузнечики стрекотали в траве, а белые маленькие облачка бежали по необъятному небосклону. Она немного волновалась, что ветер не вернет ей летуна, и нетерпеливо дёргала за нитку. Змей лукаво кивал ей из вышины, а она смеялась от удовольствия.

Она любила ветер.

Её нравилось сидеть в грозу на подоконнике у раскрытого окна и смотреть на ветер, который пригибал к земле кроны деревьев в заповеднике за рекой. Ветер бросал ей в лицо капли дождя, она стирала их тыльной стороной ладони и улыбалась. Она представляла себя чайкой и в мыслях носилась над потемневшей от дождя рекой, упиваясь свободой и молодостью. Ветер умел читать её мысли. Тогда он почти всегда витал в её легкомысленной головке.
 
Она не замечала ветер.

Стоя в аллее с телефоном в руках, она никого тогда не замечала. Она слышала только своё сердце и его голос в трубке. А ветер ласкался к ней и осторожно трогал за полы тонкого плаща, шумел в молоденьких зелёных листочках над её головой и в отчаянии пугал голубей у фонтана, раздувая им пёрышки на грудках.
Он путался в складках её вечернего платья, когда она возвращалась из театра. Её глаза сияли, горели румянцем щеки. Ветер увязался за ней в метро, когда она спускалась туда под руку со своим спутником. Ветер хорошо понимал, почему у неё такие счастливые глаза. Бедняга-ветер! Он остужал эти пылающие щеки, робко играл уголком платья, которое трепетало, как лепесток розы..
И потом, несколько месяцев спустя, когда она стояла у окна, безнадежно глядя на мокнущие под сентябрьским дождем липы, он был рядом. Нежно дул в лицо, бережно касался горестно изогнутого рта и выл. Жалобно, как побитая собачонка на промозглом пустыре. Он ничем не мог ей помочь.

Она не видела ветер.

Зима заметала колючим снежком улицу под её окнами. Она уже не выходила из квартиры. Кашель измучил её, а, может, это была тоска? За толстыми шторами быстро темнело и не было видно, как ветер беснуется в темноте, пытаясь открыть тяжёлые рамы и ворваться к ней. Ветер знал, что она все время ждет, и ему не нравились её мысли.
В такие ночи ветер сворачивался клубком на чердаке её дома, у вентиляционной трубы и тихо бубнил себе под нос, что все будет хорошо, лишь бы настала весна. И он уже представлял, как откроют окна, и он ворвется к ней в комнату, бросит на подоконник влажные черёмуховые ветки. А она вдруг улыбнется ему прежней, такой детской улыбкой и посмотрит в весеннее, будто выстиранное, небо на облако, так похожее на её воздушного змея.
Все.