Поле

Не знаю, откуда всё это
Во мне, беспокойном, во мне:
Являюсь я белому свету –
Является быль о войне.

Мне чьи-то и судьбы, и души
Из прошлого вести несут,
Хочу узнавать их и слушать,
Хочу «оживить» я их тут.

По бывшему минному полю
Брожу ли, в дубравах войны, –
Страдаю военною болью
И вижу военные сны.

Наверное, где-то подслушал
И этот я скорбный рассказ,
Ведь слышит – имеющий уши,
Кого? – И не важно сейчас.

И пусть это мне нашептали –
Поля. Облака. Журавли.
...Пусть – песни военной печали
Приносят мне ветры Земли...

Блуждаю в зелёном раздолье,
И в травах лежу по весне,
И что-то шепчу тебе, Поле,
В ответ – что-то шепчешь ты мне...

I

Я – Поле. Скорблю и страдаю
О доле несчастной своей,
Здесь жатву твою собираю,
Война, из надгробных камней.

Здесь бой шёл, кровавый, упорный,
Живых, словно травы, косил,
В меня зарываясь, как корни,
Бойцы умоляли: «Спаси!»

Здесь звёзды над нами из бездны,
Пустынной и мёртвой, следят:
На пулю наткнувшийся резко,
Срывается в бездну солдат.

Здесь чёрные взрывы метает
И судьбы взрывает война...
Здесь всюду дух смерти витает,
Здесь плоть обретает она.

Меня окропляют закаты,
И кровью – отцы и сыны,
В меня здесь вмерзают солдаты,
Сугробами став до весны.

... Я глохло, я слепло, немело
От боли сильней и сильней,
В моё белоснежное тело
Железо впивалось всё злей.

Зачем эта страшная доля,
Ты, мир, почему такой злой,
Людей и меня, твоё поле,
Зачем убивает здесь бой?!

II

... Палатка – в тылу возле леса
С красным, заметным крестом,
В палатке – кусочки железа
Из тел извлекают ножом.

Я Поле, я русское Поле,
Узнало здесь этой зимой,
Как пахнут страданья и боли:
Вы пахнете – кровью парной.

Халаты надев на шинели,
Здесь глаз не смыкает санбат...
Я слышу, как слушают ели,
То хрипы, то стоны, то мат.

Сюда, словно в омут бездонный,
Война всё несла и несла
Побитых, пораненных воинов:
Лапник, носилки, тела.

Февраль был суров небывало,
Боец застывал за бойцом,
Сестра им глаза закрывала,
Всё больше старушась лицом.

III

И долгая очередь к жизни,
В санбат «прорывалась» с утра...
Врачу запотевшие линзы
Опять вытирала сестра.

Устал он. От крови, от дрёмы
Казалось: и раненый – сын,
И тело вдруг чем-то – знакомым:
– Лицо покажите! – просил.

Но руки – две белые птицы,
Всё вьются над кровью солдат,
Ведь очередь длится. И длится
Здесь жизни и смерти парад.
Я Поле, скорблю и страдаю
О доле несчастной своей.
Я жатву твою собираю,
Война, из надгробных камней.

В брезентовом храме надежды:
«Живи!» – ты приказывал мне,
Мой ангел в кровавых одеждах,
Велел: «Не убий!» – ты войне.

Вот слышу:
– Зашей-ка, сестрица.
Я выйду чуток на мороз. –
И вышел: на миг отрешиться
От крови, от стонов, от слёз.

Вот за небо смотришь, вот – замер,
Спиной прислонившись к сосне,
Представилось: молишься в храме,
Где молишься и обо мне.

Как долго же я тебя звало!?
Чего же ты медлил – идти,
Спасая бойцов, я ведь знало,
Кого не успеешь спасти.

Но всё же, услышал как будто
И мой окровавленный снег...
Сейчас всё случится! Минуты,
Увы, продолжают побег.
Вот в мир из живых и убитых,
В хаос из войны и зимы
Влетел, словно сон позабытый:
– Па-ап! – возглас. Из света. Из тьмы.

Из эха родимого дома.
Из мирных, далёких времён.
Сильнее военного «грома».
Призывней молитв и знамён...

Замолкли, застыли мгновенья
И пушки кровавой войны.
И снова вдруг – зов-Воскрешенье,
И снова – режим Тишины.

– Сынок! – и две белые птицы
Летят меж носилок на крик...
О, боль! Как горела пшеница,
Я вспомнило вдруг в этот миг.

И как в неизбывной печали
Расспрашивал встречных отец:
« Я сына ищу. Не встречали?
Такой-то-такой он боец».

– И вот ты дождался, родимый! –
Я Поле, ну что я могло?
– Он здесь, дорогой твой, любимый,
Три шага до сына всего!

Три шага, безбрежных, как море,
Безмерных, как радость и горе,
Летишь ты, не чувствуя ног,
И вот она встреча:
– Сынок!

Соколик! Кровинушка! Коля!
Лежит пред тобой на снегу...
Я ведало, Родины Поле,
Что встретиться вам – помогу.

Вас вместе на ратное дело
Жена провожала и мать...
Халат у отца будет белый,
У сына – шинель, автомат.

А после – ни слуха, ни вести...
И снится отцу по ночам:
Могила, звезда алой жести,
И залпы над ней к облакам...

И вдруг всё совпало... Мир тесен.
Не так неуёмна война.
Свела в моём русском полесье
Две Веры-Надежды она.

Здесь чудо немыслимой встречи,
Войны роковая звезда:
– Сыночек! Родной человечек!
Мы вместе теперь, навсегда.

А Коля – какой-то далёкий...
Щетина... И с проседью чуб...
Глаза провалились и щёки.
Но родинка – та же у губ!

Сам папу позвал, но «не хочет»
Его узнавать. Смотрит сквозь...
– Сыночек! Сыночек! Сыночек! –
И плакал, и не было слёз.

Ты пал на колени над сыном...
И знало я: ты опоздал.
И, как никогда, ты бессилен.
Твой Коля, твой сын – умирал.

Конечно, ты тоже всё понял:
Твой сын за чертой – роковой,
Теряем мы Колю: агония,
Всей жизни – минуты всего...

Увидел предсмертным ли зреньем,
В бреду ли – мальчишеский вскрик,
Послало ли я озаренье
Отцу в этот горестный миг –

Свершается Встреча-Прощание:
– Папа! Ведь ты не во сне...
Где мама?. Как тихо...молчание...
Холодно! Холодно мне...

Укрой меня... Холодно... Слышишь?..
В траншее накрыл артналёт...
Попал в окружение... Вышел...
Ребята! Прорвёмся! Вперёд!

Письмо у меня... Всё ... уходит...
Я Поле огня и свинца,
Где втёмную смерть хороводит,
Где сын «упреждает» отца.

Где ищет, находит, теряет
Сын голос и облик родной...
Где снова отец повторяет:
– Узнай меня. Здесь я. С тобой.

Где плачут мужчина и Поле,
Всё небо от плача темно,
Где все мы рыдаем над Колей –
Нас горе спаяло одно.

Целуй затвердевшие губы,
Щетинку на впалых щеках,
И стискивай, стискивай зубы,
Чтоб вопль не взлетел в облака.

Мы все понимаем, что поздно
Не смерти просить у войны.
Мы слышим: спускаются звёзды
На Колю, как белые сны.

Мы слышим: «бинтует» солдата
Зима, как сестра, второпях...
Вдруг шёпот над миром: «Куда ты?!
Не вижу! Не вижу тебя!

Мама!..» Я – Поле печали,
Где скорби ещё быть одной...
К губам две снежинки припали –
Не становились водой.

IV

Я Поле – могил, а не хлеба...
Отец, нам теперь не помочь,
Мы слышим: вон чёрное небо,
Как ветер, уносится прочь.

Вон саван-снега прибывают,
А так же – могилы во мне, –
Война передышки не знает,
И шлём мы проклятья войне.

Сынок нас дождался. И – умер...
Я Поле. Я – смерти жнивьё...
Войну, видно, дьявол придумал, –
Будь проклято время её!

А ты, словно сросшийся с сыном,
Застыл, мой военный собрат,
Тяжёлые слёзы мужчины
Стекают на кровь, на халат.
Всё так же стонала округа,
И взрывы кромсали меня,
Отцовское горе хирурга,
Мгновенья кровавого дня.

V
... В санбат, что дремал наготове,
Явился, весь белый ... старик.
Медсёстры, привычные к крови,
И те «омертвели» на миг.

Узнали... Опять завертелось:
«Скальпель! Ланцет!.. Поживей!»
Отец! Продолжай своё Дело:
От смерти спасать сыновей.

... Несло к тебе снова я, Поле,
Конвейер бойца за бойцом,
И каждый похож был на Колю:
У боли – одно ведь лицо.

...Вновь шепчет хирург по-отцовски:
« Терпи, мой родной! Будешь жить!»
Ликуйте, кусты и берёзки,
Не даст здесь сынов хоронить

Спаситель. Война – не дождётся...
Глаза его – верой сильны,
И зорки. И жизнь – не прервётся,
И руки дрожать не должны.

Броня извлекалась из тела,
И горка брони всё росла,
И очередь – жизни хотела, –
И к жизни текла и текла.


А в Поле навстречу раскатам
Ещё необъятной войны
Всё так же бежали солдаты
К салютам Победной Весны.


______________________________

Атакуют бойцы Северо-Западного фронта  1942 г.
Фотогалерея Истринского района
http://foto.istranet.ru/displayimage.php?album=2742&pos=16