Закованные в проказу катаны всё так же спят в полу

Закованные в проказу катаны всё так же спят в полуистлевших ваннах.
А недоверие под микроскопом всё больше принимает облик чопорный.
Мы так надменны в своём цинизме и так пленны, когда вены проколоты сквозь линзы.
Картонные в своей прокуренности и бездарные, как переплавленные в пули струны сарказма.
Не без подобия проказы, не дающей зашитым ртам отдавать приказы.
Вы думали, что будете жить вечно в своей такой беспечной бесконечности.
Но лезвия протянуты на протвинях и так противны в закиси сгоревшего азота.
Что даже зубы крошатся о бетонные каркасы - полёт с карниза стал точкой отсчёта первой фазы.
В камине следы от чёрствости прогнившей сажи, а мы в духовке гриля так продажны.
Как на манеже цирковое представление становится не более чем преднаказанным смирением.
Ваше оперение на наших недосказанных повериях.
Ваши сердца на шампурах в эпохе недоверия.
Моя порезанная гордость усмиряет двери, что без напора дают отпор собакам с поводками из кипения.
Точка накаливания нити накала в лампе достигла своей сущности и стала лакома.
Обласканная лаковая полость передаёт по радиоволнам придуманную кем то плоскость повести.
Здесь чья то совесть убита и разрезана на части, упасть и встать в тот час, что стал началом для ненастья.
Дожди всё так же льют на серость грязного асфальта, а птицы умирают в предэпатажном вальсе.