Свобода из грязных окон

И томно, бездарно, маленько вспотевше день, этот день, как гудок за окном.
Он быстро проходит, не больше не меньше, и не оставляет и мысли о том,

как надо нам завтра бороться и выжить, уж если сегодня мы ляжем в кровать.
И красный, и белый, и чёрный, и рыжий, и тот, кто ещё нас научит вставать.

Нам надо всем вместе держаться за руку. Не бойтесь держаться все вместе за руку.
Ведь тот, кто идёт за тобой иногда становится тем, кто ведёт и тебя.

Опять я вспотел и от этого слаще, я знаю не тронет брезгливо меня,
не будет тянуть свои руки поящий, во всём и за всех лишь меня обвиня.

Я знаю, что горько, и он горячится. И был я и пробовал видеть как он.
Ему обещал, чтобы там не случится, я буду его охранять от окон.

Не смог, потому что он думал, что птица рождается в небе, как солнце и мрак.
А небо зелёное, синее снится, а крылья мы можем сложить из бумаг.

И вот подоконник, открытые створы, и я где-то в лифте почувствовал страх.
Но не за него, а за эти просторы, за эту свободу, как пепел, как прах.

За то, что пойму, расхочу, разуверюсь и больше не буду стремиться летать.
И что не смогу пересилить потерю, и снова под вечер зароюсь в кровать.

И томно, бездарно закончится лето, и красная кровь не размочит асфальт.
Забуду, вернусь, как ничем не задетый, и плотно опустится жизни вуаль.

Я знаю, как это назвать - это слабость, но я не об этом, а только о том,
что я обещал не пускать его, дабы не видеть, что кроется там за окном.

А он уходя обернулся, и понял я больше сюда нет дороги ему.
Что дело то даже не в небе, не в гоне, а в этой бессоннице, в этом плену.

Что, если имеется капелька воли, то нету рожденья и нет похорон.
И нету счастливей пожизненной доли, чем видеть свободу из грязных окон.