Бородино-2

(воспоминания кирасира о ЕББ’93)
- Скажи-ка, дядя, ведь недаром
Вы каждый год на месте старом
Без жен и без детей,
Разбив шатры на бранном поле,
Военной предаетесь доле
В кругу своих друзей?

Там гренадеры молодые,
Гусары скачут удалые,
Как будто на парад,
Там кирасиры мрачным строем,
Башкиры шумною толпою
Французов матерят.

- Да, проводили там мы время!
Сверкал палаш, звенело стремя,
Рычали унтера;
Такая им досталась доля –
Всегда орать на что-то в поле,
Приняв по чарке алкоголя
Под вечер и с утра.

Мы долго, трудно подъезжали,
И в коневозке кони ржали,
Когда же у реки
Возничий, добрый по натуре,
Живых сыскать пытался в фуре,
Молчали старики.

Лишь храп, да запах перегара,
Да от вина пустая тара
Валялась под- и на-,
Смешались в кучу кони, люди,
Фрагменты всяческих орудий,
Но это было лишь прелюдией
Ко дню Бородина.

И вот нашли большое поле,
(Хотя видал я и поболе,)
 Построили загон.
Надев колеты и кирасы,
И остальные прибамбасы,
Все к лошадям бегом.

Но чу! По полю пыль клубится –
То эскадрон Рязанский мчится,
И даром что пешком.
Кто без колета, кто без каски,
Кто ментик нацепил гусарский,
А кто с большим мешком.

Раскрыв мешки, достали фляжки,
И отхлебнув французской бражки
С названием «Клико»,
Увидев лошадей впервые,
Они занятья строевые
Послали далеко.

Два дня мы бились тарой мелкой.
Что толку в этакой безделке,
Все ждали третий день.
Под свистом ядер, звоном стали
Бойцы «Шампань» таскать устали,
Отпущенную в долг.
Бокал вина вливая в глотку,
Как мужики простую водку,
Пил кирасирский полк.

Прилег, кирнув я у лафета,
И вот уже перед рассветом
Услышал скрип колес.
В расположенье нашей части
Обоз казачий по-несчастью
Тогда господь принес.

Похмельем утренним страдая,
Идет казачка молодая,
Икая на туман.
Меня приявши за француза,
Чуть не пырнула саблей в пузо,
Но выпила стакан.

Да, тих был наш бивак открытый,
Кто "отрубившись" спал под липой,
Кто за кустом рычалсердито,
Пугая лошадей.
Кто спал с матрасом в скотовозе,
Кто  под столом в ужасной позе,
Кто в луже, без затей.

Лишь утро начало светиться,
Все потянулись похмелиться,
Болела голова,
И вахмистр, тихий как ребенок,
Уже хватил стакан спросонок,
Поморщившись едва.

И молвил он, поднявши чарку:
«Я чую, нынче будет жарко,
Умрем, но все допьем!»
И все допить мы обещали,
И поутру уже начали
Сражение свое.

Ну ж был денек! Собравшись в кучу,
Сначала приняли шипучей,
Занюхав лошадьми.
Потом – по маленькой, из каски
«Посольской», «Старорусской», «Царской»,
Запили все пивком Баварским,
Что нашему сродни.

Вам не видать таких баталий:
Мы все устали от «Рояля»,
Приняв по триста грамм.
Ликер под рисовую кашу,
Портвейн под поцелуй Наташи
И прочих разных дам.

Вино под соус без гарнира,
Коньяк под звуки из сортира,
Джин и одеколон.
«Агдам», «Чинзано», «Амаретто»,
Прокисший сок из винегрета
И просто самогон.

Мы пили лежа, сидя, стоя,
Поодиночке и по трое,
По полной и до дна.
Но теша взор и сердце грея,
Еще стояла батарея
Ядреного вина.

Земля тряслась, как наши руки,
Неслись тосты и просто звуки,
Несвязные порой.
Словам и мыслям было тесно,
И гром гитар, и наши песни
Слились в протяжный вой…
В груди кипел огонь свершений.
С трудом поймав ногою стремя,
Какой-то голый граф,
Едва взобравшись на кобылу,
Кричал «Виват!» что было силы,
Потом уснул, упав.

Мы все разили перегаром,
Нам все и всё давалось даром,
Ложась у наших ног.
Из наших рук не ели кони,
Все пахло спиртом: хлеб, ладони
И даже ветерок.

К нам приводили всяких женщин,
Любых: побольше и поменьше,
Но тут не вышел толк.
Зашедши в речку поколено,
Купал измученные члены
Весь кирасирский полк.

Но звуки битвы затихали,
Кго-то за ноги таскали,
Чтоб сапоги стянуть,
Кто допивал, зевая сладко,
Кто лез в «железную палатку»
Немножечко вздремнуть.
Утрело. Были все "готовы".
И больше не было спиртного
И силы выпивать.
Замучились стучать стаканы,
Гудели головы, как жбаны,
И стали мы поутру рано
Товарищей считать.

Да, пили люди в наше время,
И не с получки, и не с премий,
Не в тайне от жены.
Пускай тошнит и печень ноет,
Но это не было запоем,
Когда б не кончилось спиртное,
Не бросили б войны.
08.02.94.