Утро радости

Подкрадываясь неприметным образом,
Хватает за сердце острыми коготками
Шалунья смертушка с шепелявым голосом
И цепкими – не отнять – руками,

Умелая, холодит область подвздошную, -
С ней обручён от века младенец каждый
И как бы ни шёл под Богом мягко и осторожненько, -
Встретится и узнает её однажды.

Суженою своею дорогой всея земли
Будет препровождён и брошен… - ей не досуг
Долго возиться – праздна забава ли.
Сам человек целый век свой подпиливал сук.

Отнят, препровождён и оставлен голым.
И в пустоте ни заслуг, ни целей,
Только грехи – к ним подбирался голем
И некто воздушный вникал от ангельской цитадели.

Единственная реальность – хартия с письменами,
Что не отмыть уже, хоть изойди слезами.
Это ль вопрос: с чьими ты был сынами? –
С ними останься… Что же ты, милый, замер.

С чьими ты был, неузнанный, дочерями?
Как приходил, закрывшийся, за советом?
Милостыни просил с опущенными очами…
Но пустота раскрылась вдруг небывалым светом.

Это среди живущих кто-то частицу вынул,
И опустилась она, кровью рыдая, в Чашу.
Это – ещё дышавшего выдох – Господь не отринул
И преложил на милость судьбину нашу.

Вот она, незаслуженная Любовь.
Милость, пощада падшему – эко диво!
К бестолочи, себе разшибшей десяток лбов,
И образ Его в себе затиравшей ретиво.

Огневи причащаяся, был опалим,
Но не до смерти, нет, не до смерти вечной.
Чу! Предо мной у врат опускает меч херувим…
И опускаюсь ниц, проснувшийся, человечный.


2007