О понимании

На БЛК (Большой Литературный Конкурс, http://www.stihi.ru/avtor/great1) происходят очень интересные вещи.
Самые интересные вещи происходят там незаметно.

Нет, конец света в интерпретации Фаустова и Павла Самсонова меня совсем не интересует.
А вот тот факт, что номинаторы августовского лонга предсказали смерть Натальи Хаткиной - интересует, и весьма. Столько покойников, смертей и посмертий еще ни в один лонг натащено не было. И этот маленький, практический, стоящий сотни спекуляций факт мне лучше любого интеллектуальего самомассажа эрогенных зон в мозгу говорит, что поэты все-таки способны что-то такое почувствовать и уловить.

Больше же конца света, и больше августовских смертей меня впечатлила фраза из июльского обзора эксперта Кирилла Анкудинова, о высоко оцененном им стихотворении Сергея Ивкина (http://stihi.ru/2009/06/19/3924):

"Я не вполне понимаю, о чём идёт речь в его стихотворении.
Но не сомневаюсь, что – о вещах очень серьёзных и достойных поэтического слова."

И это первая на сегодня фраза о понимании.

Вторая фраза - не фраза, а целая история.
В нашумевшем августовском стихотворении Прелестинки "чернильнитса" (http://www.stihi.ru/2007/02/02-2493) обсуждено было все, кроме одной маленькой детали.
Фаустов, эксперт августа, оценил "чернильнитсу" высоко:
"Ночь на дворе, темно, как в чернильнице, лужи бензиновые как чернильницы, и
помойка, и ведро, и шпик, промасливший газету, целая череда образов, описывающих
прежде всего самих себя, но метафорически указывающих на то, чем пишется история."
Стоп-стоп: а где же там шпик, промасливший газету?
По выяснении оказалось, что Фаустов принял шпиона за сало.

И это вторая на сегодня фраза о понимании.

А вот и третья, и принадлежит она Дмитрию Ревскому:

"Вы всерьёз, не, ну вот на голубом глазу считаете, что восприятие стиха статично?"

Фраза как фраза, но это - ответ на вопрос, каким образом умер у Ревского плюшевый мишка. Да-да, это тоже о понимании.

Потому что лично меня не трогают охуи в лонгах (и даже в шортах), и даже не так сильно трогают надкушенные глазные яблоки, как страшит - как бы получше выразиться? - насильственное устранение из поэзии - понимания.
Насильственное потому, что естественным образом человеку все-таки хочется понимать. Присоединять, так сказать, реальность к собственной личности.
Но если он - в силу трэнда или еще каких-то столь же уважаемых причин - вдруг подумает, что понимать нехорошо, он у себя эту способность задавит. Через коленку себя поломает, но выработает профессиональное непонимание.
И тогда получится:

"Такие стихи почти не поддаются интерпретированию, поскольку предполагают бесконечно большое множество возможных интерпретаций." (Кирилл Анкудинов)

Осмелюсь предположить, что если бы слово "шпик" имело не два, а двадцать два значения, включая "холодное оружие" или "птицу из отряда голенастых", Фаустов охватил бы их все. Они так же уместны в "чернильнитсе", как и сало - но ничего не поделаешь, такова особенность широкого поэтического мышления. Которое заведомо прячется за бесконечно большое множество возможных интерпретаций (а даже у Ивкина с его ампулой плоти, смотрящей в январские ребра моста, оно отнюдь не бесконечно. А у Прелестинки тем более).

Я не знаю, зачем пишущие и читающие личности заведомо расшатывают-разбалтывают свои понималки. Могу только сказать, что с разболтанной понималкой очень сложно понимать то, в чем автор хочет на самом деле быть понятым. Ну, есть еще такие авторы, которые действительно что-то говорят. Говорят не вообще, а что-то. И хотят, чтобы услышали именно то, что они сказали.

А из бесконечно большого множества возможных интерпретаций придется выбирать более вероятные и менее - что предполагает как минимум контакт с реальностью и личную ответственность.

Понимание - это такой способ существования личности.

Бесконечное множество интерпретаций - безличная черта: мрамор московского метрополитена, потеки московских луж и трещинки московского асфальта действительно интерпретируются бесконечно, потому что изначально смысла в себе не предполагали.
А неплохие картинки можно в них увидеть, похудожественнее иных рукотворных.

Хотя пишущую братию, толпами бегущую от личностной поэзии, все равно жаль. То ли от личности своей бегут, то ли от реальности как таковой.
Я понимаю, что и личность, и реальность - страшны.
Да не так уж они страшны, в конце концов.
Люди, вернитесь.


*"О понимании". Толстая книга, написанная тонким юным Розановым в порыве перевернуть мировую философию. Не перевернул, но, плюнув на философию и на толстые книги, заделался первым в мире блоггером: а поскольку до блогов оставалось еще лет сто, оказался таки в мировой философии и толстых книгах.