Рыцари чести

Над замками черный угар,
Клубятся пожаров дымы.
Война разделила людей
На тех, кто, такие как мы.
И тех, кто себя потерял
В крови и жестоких боях,
Кто дланью своей разослал
Жестокое слово ударь.
Ударь, если слаб упадет.
Ударь, если сильный, беги…
И в душах таких прорастут
Чернильные саженцы тьмы.
И нет абсолютного зла,
Но есть разложенье души.
Сам дьявол в тех логово сплел,
Кто давит людей словно вши.
И нет добра идеального,
Нет черных и белых в миру,
Но есть устои морали
Стоящие за правоту.
У каждого правда своя…
Понятья добра или зла,
У каждого есть душа…
Порой иногда не своя.
Мы тоже имеем право
На веру и правду свою.
А также готовы за это
Сразиться в последнем бою.
Хоть нет абсолютного зла
И нет добра идеального,
Но мир всегда был для нас
Меча острием фатального.
Мы знали, где свет, где тьма
И верили в смелость и честь,
Но черный замковый ворон
Принес нам печальную весть.
Порушен порядок морали,
А люди сцепились как псы,
Везде огни и пожары,
Бесчинство, жестокость толпы.
Кто стар, тех втоптали в грязь…
И женщин с детьми просто рвут…
Свои и святые по паре от твари…
Весь мир как свихнулся вдруг.
И пусть нас не так уж много,
Но наши мечи остры
И шлемы искрятся на солнце
И латы всегда крепки.
Мы рыцари чести до гроба,
Без просьбы на помощь идем,
Спасти тех, кого еще можно
И пусть мы потом падем.
Как видишь свирепые лица,
Так кровь закипает внутри.
Как смел ты убить ребенка,
Ведь он не поднимет руки…
Да нет, не руки, ручонки,
Ребенку всего восемь лет.
Теперь же смешной мальчонка
Уже не увидит расцвет.
Да разве он мог защититься,
Отбить твой поганый клинок
И биться с тобой на равных…
А ты б с великаном смог?
Ну что  ж тварь теперь ты встретил
Достойного зверя во мне.
Я твой неизбежный конец.
Верну твою душу я тьме.
И нет уж того сатанинского блеска,
Мгновенье назад что пылал,
Сквозь маску жестокого гнева
Вдруг страх на лицо упал.
Клинок отброшен в ужасе
На камень мостовой
И тварь взмолилась о пощаде.
Нет, слишком поздно дорогой.
О чем ты думал, когда меч твой
Невинное дите терзал.
Когда ты в лютой, адской злобе
Простой людей как скот кромсал.
Короткий росчерк острой стали
Погасит блеск молящих глаз
И новый враг на смерть нарвется
Душою обращенной в прах.
Ох, как они святые верят,
Что вся деревня колдуны,
Что здесь под лесом, даже дети
Из ада, порожденья тьмы…
Ты инквизиция, ты сила,
Порой не замечаешь что
Сама как сатаны посыльный
Несешь на мир слепое зло.
И пусть не очень много нас,
Но так нельзя на свете жить,
Когда святые церкви братья
Живых так стали вдруг губить.
И верой поднятые люди
Восстали на подобных им
По милости ее, церковной.
Как будто ангел, серафим.
Свой перст во гневе тут направил,
Мол, виноваты люди те,
Мол, вся деревня небольшая
Поет и служит сатане.
Сейчас конечно то не важно,
С чего пошел великий мор,
Падеж скота, воды отрава,
Сейчас другой здесь разговор…
Мы пробирались тесной группой
И видели кромешный ад.
Везде растерзанные люди.
У храма же какой-то гад,
В церковной, золоченой рясе…
Из инквизиторов он был.
Давал указ факелоносцам.
Как будто в неге пьяной плыл,
Как будто все ему давало
Невиданный блаженства пал.
Да, мы успели, мы прорвались.
И первым он то и упал.
И вот толпа ожесточилась,
А серых ряс уже не счесть.
Но нам и с худших приходилось
Сбивать дурную эту спесь.
Как еж колючий мы сомкнулись
У старых храмовых ворот,
Мы долго и упорно бились
Забыв про жизни и живот.
Мои друзья стояли рядом…
В поту, в крови, и знали мы
На свете есть другая правда…
Мы пред собой всегда честны.
И вот осталось только трое
Бойцов у храмовых ворот.
Все остальные в битве пали,
Последний боевой оплот
От страшного суда людского,
От инквизиторских клещей,
От жаркого огня слепого,
От гнусных и плохих вещей.
Я слышал плач и чьи-то стоны
За тонкой храмовой стеной
И силы придавало горе
Всех тех, кто прятался за мной.
Там были женщины и дети,
Наверняка и старики.
Мужчины уж давно убиты.
Святым жалеть их не с руки.
«Да что ж, опомнитесь, вы, люди!»
Казалось, я это кричал,
Когда последний мой соратник
Пронзенный вилами упал…
«Ведь вы же дружили деревнями,
Не дьявол же вас породил!
Как можно губить сородичей…»
И меч мне доспехи пробил.
Я видел улыбку безумную
Того, кто принес мне покой
И рясу его красно-серую
И крест на груди золотой.
Его я успел забрать с собой
Кинжалом вспоров серый плащ,
Под самым крестом, под цепью…
И будто послышался плач…
А может, была то иллюзия,
Предсмертного часа излом,
Как будто вдруг тысячи ангелов
Слезой окропили сей дом
Грехов и страстей человеческих,
Что вечны, и их не избыть
И сколько живут в мире люди,
Им столько в реке той и плыть…
Нет боли уже я не чувствовал,
Хотя придавила толпа
Мой панцирь своими ботинками…
Уже закрывались глаза.
Уже леденели конечности
И пальцы с зажатым крестом,
Но все же успел заметить я
Как кто-то швырнулся огнем.
Как медленно, тихо вспыхнули
Бревна в храмовой стене…
И тьма поглотила сознание
И смерть улыбнулась мне.