Похороны Грачи или Отжили два товарища

На дереве прокаркала ворона,
Из-под куста завыл приблудный пёс…
Процессия проходит похоронная,
Вся мокрая от пота и от слёз.

Четыре мужика, кряхтя и плача,
Несут, качаясь, агромадный гроб.
В гробу лежит позеленевший Грача,
С наклейкой, пришпандоренной на лоб.

Его вскрывали с помощью ножовки,
Поскольку, дуба дав, он задубел,
Его обмыли пьяные бичёвки
И за трояк какой-то хрыч отпел.

Торчит нога, обутая в калошу,
Другую потеряли по пути.
Завёрнут в почерневшую рогожу,
И алый бант повязан на груди.

Не доходя до кладбища, устали,
Зарыли, озираясь, под кустом.
Воткнули крест и чтой-то написали,
И разбрелись по городу тайком.

Один остался, даже плакал вроде.
- Он пьян был и не мог уже ходить.
Ах, граждане, то был, конечно, Родя,
Пришедший сваво друга проводить.

Настала ночь, но Родя всё валялся,
Он безутешно плакал и икал.
И говорил: - Зачем ты повстречался
И жизненный мой путь перетоптал?

Зачем ты пирожком заесть решился,
Который с того лета гнил в шкафу?
Быть может, ты тогда б не отравился,
Когда бы я сказал:
- Серёга, фу!

Он вытер слёзы, раскопал могилу
И снял калошу с Грачиной ноги.
Потом сказал: - Покеда, друг мой милый!
Лежи, не кашляй, ноги береги!

Калошу дома он прибил на стенку,
Залил тоску литрухой бормоты.
Лез на кровать.
Упал.
Разбил коленку.
С досады плюнул и пошёл в кусты.

И там улёгся, хохотнув довольно:
- Теперьча никуда не упадёшь!
Уснул.
И так храпел он, что невольно
Идущих мимо колотила дрожь.

А на рассвете подлая ворона
На куст уселась, хитро глаз кося.
И каркала во всё воронье горло,
И веселилась, лапой куст тряся.

От крика Родю пот прошиб холодный.
И он проснулся, фиксою стуча.
Схватил мерзавку, как шакал голодный
И слопал её, радостно урча.

Потом, задрав испачканную морду,
Завыл с тоски на розовый восход.
И нёсся вой по утреннему городу,
Пугая трудовой его народ.

А через час подъехала машина –
Крестами размалёваны борты…
Теперь живёт он сыто и счастливо
И делает коробки под торты.